Что скрывает Эдем

– Да, милый, отправишься. У тебя все так хорошо получилось. Господин Штольцберг тебя точно похвалит. А Мари как обрадуется!

– М-мари… С-скоро я с-снова увижу ее!

– Да, увидишь. Только постарайся завтра изо всех сил, чтобы все получилось, как сегодня. А сейчас пойдем спать. Тебе надо хорошенько отдохнуть.

– Н-нет. Н-не хочу с-спать. С-слишком в-волнуюсь.

Томми и вправду был перевозбужден. Ерзал, то и дело крутил головой по сторонам, а пальцы на правой руке дергались почти непрерывно.

– Иди ко мне, – прошептала я и села с ним рядом.

Томми положил голову мне на колени, свернулся калачиком. Я стала ласково гладить его, как ребенка, по спутанным, грязным засаленным волосам, которые когда-то, в другой, лучшей жизни были рыжими. Томми дрожал.

– К-кара, н-не м-могу успокоиться. С-спой мне.

– Томми, это будет ужасно. У меня сейчас голос сипит…

– Н-не важно. П-просто с-спой. К-колыбельную.

Колыбельных я не знала. Но Томми просил меня не о музыке, а об иллюзии близости, душевного тепла и любви. И я, как смогла, стала напевать свою песенку чемпионов. Это больше походило на протяжный шепот, а голос то и дело срывался, но я не останавливалась. Заботливо гладила его по голове и ласково бормотала то, что он так хотел слышать.

…Не удача, не везенье,
Только труд, упорный труд,
Вот что делает сильнее
И несет победу, друг…

Вскоре Томми успокоился, перестал дрожать и нервно шевелить пальцами. Я нежно поцеловала его в макушку и смолкла. Минут тридцать мы просто сидели в тишине, наслаждаясь близостью и даря друг другу силы. А потом я прошептала:

– Томми, тебе рано вставать. Пойдем спать.

И мы неспешно разошлись по баракам. На прощанье поцеловала его в щеку и в который раз пожелала удачи.

Я не знала, когда мы с ним снова встретимся. Через день, через месяц или два. Поэтому расставаться и не хотелось. Я не представляла, как буду жить без Томми, своего лучика солнца, если его опять заберут в Пантеон, но мысль о том, что хотя бы у него все наладится, дарила бы силы и мне.

Господин Штейн с двумя охранниками увез Томми приблизительно в десять утра. Я видела, как они забирались в повозку, когда Мик отправил меня на поверхность с поручением к коллеге-шахтеру. Я улыбнулась и помахала ему рукой. Томми ответил тем же.

С вымытыми подстриженными волосами, в хлопковых белых штанах и такой же белой тенниске он выглядел очень красиво. Одежда отличалась от той, что обычно носили работники Пантеона. Она была проще, дешевле, но чистая и свежая. И в мгновение ока превращала нас из шевелящихся комков грязи в людей. Глядя на такого Томми, накормленного, ухоженного, лучащегося надеждой, я верила как никогда, что у него все получится.

Друг долго не возвращался. От него не было никаких вестей. Я волновалась. Прошел день, наступил вечер, но ни господин Штейн, ни те два охранника на территории рудника не появлялись. Неужели презентация настолько затянулась? А может, господина Штольцберга куда-то вызвали и их планы сорвались. Или… (и это пугало больше всего) у Томми ничего не вышло. Но он упросил дать ему второй шанс. Это бы объясняло задержку.

Внезапно послышались какие-то крики, автоматная очередь, и я как ошпаренная выскочила из столовой. Сердце изнемогало от страха, а в голове пульсировала только одна мысль:

«Хоть бы не Томми… Хоть бы не Томми».

Инициатором переполоха оказался не мой друг. Но тоже писатель. Тот самый, с которым мы вместе приехали отрабатывать долг перед Эдемом. Грязного, избитого и израненного, его волокли к позорному столбу, чтобы прилюдно наказать. Судя по подслушанным мной обрывкам разговоров, он распилил свой ошейник, напал на охранника, взял того в заложники и попытался бежать. И у него бы даже все получилось, если бы не угораздило нарваться на господина Штейна с охраной. Тот как раз возвращался с презентации Томми.

Я смотрела на связанного коллегу, который прекрасно понимал, что проиграл, но все же брыкался из последних сил, не желая сдаваться слишком быстро. От этого зрелища у меня все ныло внутри. А наши надзиратели упивались его слабостью, злорадствовали и вымещали на несчастном пленнике свою злобу. Звери и то милосерднее.

Я повертела головой по сторонам, изучая лица подходящих к постаменту людей. Томми среди них не было. Тогда я под шумок прокралась в его барак, потом заглянула в столовую. Но и там не обнаружила друга. Оставалось два варианта: либо он отправился на наше место, либо остался в Либруме. Мысль о последнем дарила мне затаенную радость, а неизвестность внушала тревогу. Я должна была во что бы то ни стало узнать его судьбу!