Что скрывает Эдем

– Femme fatale. Завидую самому себе, – произнес Шон, когда я замерла перед своим отражением в небольшой круглой комнате, кажется, в подвале, где зеркала на стенах чередовались с прямоугольными деревянными панелями.

Под потолком сияла эфириусная позолоченная, а может, и золотая люстра в виде феникса. Он изгибал длинную шею, вертел головой, чистил клювом металлические перья, махал крыльями, хвостом, по которым струилось ожившее пламя. Но я удостоила его лишь мимолетного взгляда, сконцентрировавшись на своем лице. Пришлось сделать макияж поярче, чтобы придать моей бледности налет аристократичности, а многострадальным глазам – томность и глубину. Краснота и припухлость век почти полностью исчезли, а вот мигрень осталась, и я гадала, насколько это все было заметно.

– Ничего не видно, – прошептал Шон, будто в унисон моим мыслям, и положил руку мне на талию, затянутую в зеленый бархат. Поверх дорогого наряда была наброшена бриллиантовая сеть. Шон хотел, чтобы я блистала.

Я переплела свои пальцы с его пальцами и улыбнулась. Неискренне.

– Шляпка, как у Дориан, была бы не лишней, – пробормотала тихонько, якобы в шутку, а сама подумала: вдруг госпожа Мариам таким образом маскирует последствия бессонных ночей?

Шон усмехнулся и нажал на какую-то кнопку в стене. Одна из деревянных панелей тотчас отъехала в сторону, открывая нам свое потайное, плохо освещенное нутро.

– Идем?

– Мне начинает казаться, что в этом доме еду надо заслужить, – мрачно пробормотала я минуту спустя, зацепившись каблуком за край высокой деревянной ступеньки узкой винтовой лестницы. – К чему все это?

– Фредерик Штольцберг испытывает тягу к разнузданной роскоши, – бесцветно пояснил Шон.

Я вскинула брови и уже собралась высказать сомнения по этому поводу, как мой кавалер коснулся ручки двери, из-за которой доносилась музыка, и тихо сказал:

– Прошу.

Но стоило лишь переступить порог и оторвать от пола глаза, как я испуганно вздрогнула.

Потому что мы оказались не в столовой, а на палубе деревянного, чуть ли не сказочного фрегата, который бороздил бескрайние морские просторы.

Над нашими головами багровело закатное небо с едва наметившимися огоньками звезд, теплый южный ветер раздувал алые паруса, а в воздухе летал огненный феникс, который освещал пространство вокруг. Это было так красиво и так нереально, что кровь тотчас отлила от моего лица.

Я сделала рваный вдох – и ощутила на языке вкус хвои, соли и приключений. Только не тех, о которых хочется помечтать.

– Что за… Мы же не входили в портал! – пискнула я, разглядывая палубу, как затравленный зверь. Кроме нас здесь прохаживались разодетые в пух и прах дамы со своими кавалерами. Откуда-то слева доносился властный голос госпожи Висмарк, которому вторил звонкий смех ее подруги Хелены, перемежавшийся девичьим щебетом.

От внимания Шона моя странная реакция не ускользнула.

– Верно. – Он прищурился, сканируя мою мимику. – В стены, пол и часть потолка вмонтированы сенсорные панели. Они создают трехмерную иллюзию, а феникс – что-то вроде дрона-проектора. Зато фрегат настоящий. Как и большая часть неба. Отсюда и свежий воздух.

Новость, что мы находимся всего лишь в огромной высокотехнологичной комнате, а не заперты внутри прототипа, принесла облегчение.

Я натянуто улыбнулась.

– Хитро. Теперь понятно, почему нам пришлось столько петлять.

Шон нахмурился. Я так и видела, как заметно потяжелела в его голове чаша весов с пометкой «не верю». Мысленно застонала и отвернулась, делая вид, что наблюдаю за перемещениями феникса.

– Карина, нам надо серьезно поговорить, – начал было мой спутник, но в этот момент его оборвал громкий радостный возглас:

– Кара! Шон! – И стало не до разговоров.

Мы слаженно посмотрели вправо и увидели перламутровое видение с парящими в воздухе эфемерными крыльями. Видение покинуло группу сверстниц, запускавших в небо с шумом и гамом бумажные фонарики, и на всех парах устремилось к нам.

– Элли! – обрадовалась я (теперь уже искренне) и взяла ее за руки, когда она оказалась рядом.

Девчонка была немного бледна, но держалась непринужденно. Она широко улыбалась, однако серые глаза метались по моему лицу, пытаясь что-то сообщить, только момент был неподходящим – господин Феррен с тенью легкого подозрения за нами наблюдал, а отец Элли стоял неподалеку с группой мужчин и по-приятельски похлопывал по плечу Йена Шульте.

Я изобразила, что целую воздух около ее щек, и быстро прошептала:

– Не сейчас.

Девчонка все поняла и что-то радостно защебетала.

– Что это на тебе, Лиза? – оборвал ее Шон, перестав буравить нас хмурым взглядом.

– Наряд ангела, – охотно сообщила она, невинно хлопая длинными ресницами. – Работа Карины.

У Шона дернулся левый глаз.

– Умоляю, скажи, что он трансформируется во что-то красное с рогами, хвостом и трезубцем, если ты покружишься.

Элли хихикнула.

– Не угадал.

– Какое лицемерие, – мрачно изрек Шон, а Элли звонко расхохоталась, привлекая к нашему трио внимание остальных гостей.

– Я тоже до сих пор пребываю в легком недоумении, – присоединился к нам господин Штольцберг. – Не говоря уже о твоих телохранителях, дорогая.