Что создано под луной?

Были и шторма, покруче первого, когда сейнерок демонстрировал волнам свой гонор, были штили на безрыбье, когда свой гонор демонстрировала людям природа, были поломки, когда гонор демонстрировал людям сейнер.

Все, что должно или могло произойти – происходило.

Что не должно было происходить – миновало.

Все было – как всегда.

Всегда.

За одним уточнением – всегда, когда кто-нибудь идет ловить селедку в Северный Ледовитый океан.

Совсем не слабый, хорошо тренированный Риоль, и тот почувствовал, что его плечи стали крепче, руки тверже, голова светлее.

Подъем в пол четвертого, в смену, называемую «собакой», после трудного дня перестал быть тяжелым, зато – сон в любую свободную минуту – привычным.

А команда: «Аврал!» – почти родной.

Постепенно Риоль перезнакомился со всей командой, и между ним и остальными возникло что-то вроде временной мужской дружбы, основанной на общем тяжелом деле и общем доверии друг другу.

Иногда его удивляло то, с какими разными людьми ему пришлось встретиться на сейнере.

Худой, жилистый, пронырливый за столом матрос, заступая на вахту, каждый раз говорил что-нибудь вроде:

– Что-то я сомневаюсь, что на норд рыбы будет, – и Риоль, давно не придававший значения словам худощавого, однажды заметил:

– Ты просто – Фома Неверующий, – матрос удивленно пожал плечами:

– А откуда ты знаешь, как меня зовут?..

Неожиданно для себя, Риоль, не раз принимавший решения, от которых зависела судьба экипажей космических линкоров, почувствовал гордость за то, что проливал один пот с командой, напрягал одни с матросами мышцы.

Их объединяла не просто общая цель – перед Риолем не раз стояли куда более важные цели, чем селедка под шубой из свеклы на столе континентального жителя – а общая работа.

– Это происходит потому, что в более сложных экспедициях существует жесткое разделение труда, – сказал как-то черноволосый, кудрявый матрос, стоявший на руле, и управлявшийся с рулем особенно классно, – Там люди объединяются только в нештатных ситуациях – очень редких, если все в порядке.

А на море – аврал постоянно.

– Как тебя зовут, моряк? – спросил Риоль.

– Андрей…

У земли Бодиско им повстречалась стая касаток.

Пятнистых, черно-белых, круглоносых, острозубых китов-дельфинов.

И Риоль долго наблюдал за этими вечными скитальцами, за тем, как над океаном парусили их черные спинные плавники, рассекающие воду.

– Каждому своя охота, – сказал капитан. И Риоль не стал уточнять, какую именно охоту имел ввиду капитан: ту, что – добывание пищи, или ту, что пуще неволи…

Однажды, невод принес гренландскую акулу, тупорылую, широкоперую, с большим хвостом, формой напоминающим молодую луну, прикрепленную к телу чуть ниже середины серпа.

Акула, гладкая блестящая, черная от головы и постепенно светлеющая к хвосту, пятнистобрюхая, лежала на досках палубы, зевая, открывая пасть с шестью рядами острых треугольных зубов, глядя на людей своими маленькими немигающими глазками.

Встреча двух самых главных хищников на планете закончилась ничем.

Люди столкнули акулу за борт, и каждый оказался в своей стихии…