Что создано под луной?

Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, они еще раз предъявили пропуска и паспорта и оказались в огромной приемной наркома. Через минуту дверь в кабинет наркома открылась так тихо и легко, словно испускала дух…

* * *

Из-за непомерного стола, из-под уже знакомого портрета кавказца, оказавшегося теперь военным, смотрело лицо наркома.

Собственно, оно и лицом-то не было.

Скорее, это была часть земного ландшафта, на которую низвергся камнепад – сплошные рытвины и ухабы, между которыми примостились глаза, похожие на пулеметные гнезда, замаскированные бровями, так, как это делается неумелым или ленивым сапером. Незакрывающийся рот напоминал воронку от разрыва снаряда шестнадцатидюймового корабельного орудия.

Люди с такими лицами ходят на свадьбу, как на отбывание тяжелой повинности, а на митинги – как на праздник.

Такие люди не щадят ни времени, ни жизни без исключения.

Впрочем, исключения временами случаются – собственную жизнь они иногда щадят.

«Политики – среднее звено между обезьяной и человеком», – подумал Риоль, и тут же услышал голос, напомнивший ему голос Искариота на столько, что Риоль даже обернулся, но Искариота не увидел:

– Только уже прошедшие человеческую стадию…

– Знаешь, что общего у вождей и больших, и маленьких? – шепнула девушка, нарисованная углем, девушке, скачанной с интернета.

– Что?

– Они все похожи на конокрада из нашей деревни…

Стены кабинета были отделаны каким-то темным деревом, а через плотно занавешенные тяжелыми, тоже темными шторами свет с улицы не проникал, поэтому все, кроме портрета кавказца и лица самого наркома, освещенных настольной лампой, находилось во мраке и не давало представления о величине этого кабинета.

Лишь где-то далеко и почти неразличаемо, видимо в одном из углов, тусклела еще одна маленькая лампа на столе, за которым сидел, толи секретарь, толи охранник, на которого никто вначале не обратил внимания.

Правда, коричневая шляпа, лежавшая рядом, на маленьком столике показалась Риолю знакомой, но он не предал этому значения.

Нарком начал без приветствий и предисловий:

– Индустриализация! Индустриализация!! И еще раз – индустриализация!!! – количество восклицательных знаков в этой фразе шло по нарастающей и грозило, если бы наркому не пришла в голову мысль застенографировать свои слова, перерасти в бесконечность. Но он остановился, посмотрел в сторону человека, сидевшего за маленьким столом, и так же громко приказал:

– Записывайте!

– Записываю, – из полумрака ответил голос, показавшийся Риолю знакомым. Но ему некогда было анализировать свои предположения, потому, что нарком вновь закричал на них:

– Да! Мы строим коммунизм!

Да! Мы много работаем!

Да! Мы, бывает, безмерно устаем! – неожиданно нарком вновь повернул голову в сторону своего секретаря:

– Прочтите, что вы записали.

Из темноты раздалось какое-то бубненье, которое, кажется, удовлетворила наркома, а Риоль мог бы поклясться, что ему послышалось:

– Великие люди – они умудряются уставать даже на том, что вообще делать не надо…

– Возможно, мы иногда делаем ошибки, но мы честно служим тем идеям, которые дает нам товарищ Сталин!

Прочтите, что вы записали.

Темнота вновь неразборчиво забубнила, а Риолю послышалось:

– Самое большое уродство, когда единственным достоинством человека является честность…