Что создано под луной?

Между тем, солнце, пройдя положенный ему путь, отчитавшись перед людьми в своем существовании, сначала просто коснулось горизонта, потом превратилось из круга в эллипс, словно подмигивая на прощанье, и, наконец, спряталось за окоемом, напоследок сверкнув краем и повеселив природу последним лучом.

Вслед за этим начало гаснуть небо, демонстрируя свою солидарность с главным светилом, делая каждый предмет ближе и значительней.

Искры костра возносились и гасли, не успев достигнуть земли.

Их жизнь была короткой, но завершали ее они в полете.

Не успевая что-нибудь осветить, но все-таки делая свое таинственное дело.

– Похоже на метеориты? – сдаваясь этой зачарованности, спросила девушка, скачанная с интернета.

– Нет, – ответил Риоль, – Метеориты холодные, а искры костра теплые.

Метеориты – что-то далекое, а искры – близкое, земное.

Это так, хотя я не знаю, чем именно метеориты отличаются от искр костра на вид.

В глазах Искариота на мгновенье блеснул отсвет костра, но тут же растворился в темноте:

– Тем же, чем отличается глянцевая обложка с портретом кинозвезды от встречи с любимой…

Видимо, такой уход в лирику привел Искариота в смущение – цинизм всегда обладает большей защищенностью – и он, постояв немного без дела, но, все-таки взглянув на зажигающиеся звезды, отправился к ближайшим кустам, и принес оттуда несколько спальных мешков:

– Кто – как, а я – спать.

Риоль, видя, что у костра они с Крайстом остались одни, спросил:

– Ты не устал?

– Нет, мне приходилось заниматься более тяжким трудом, чем ходить по земле.

– Тогда посидим еще немного.

– Конечно. Ведь у тебя накопилось много вопросов.

– Если бы это были только мои вопросы, я не стал бы отрывать тебя от сна.

– Поговорим, но помни, что правильные ответы получает только тот, кто умеет ставить правильные вопросы…

– Крайст, аргументируя свои собственные поступки, люди очень часто кого-то цитируют.

– Цитируют обычно те, у кого нет собственных аргументов.

– Но чаще всех цитируют тебя?

– Цитируют значительных – великим приписывают чужие мысли.

– Крайст, о тебе говорят постоянно.

Говорят и взрослым, и детям, – почувствовав, что Риоль возбуждается, Крайст мягко остановил его:

– Если меня ставят в пример детям, значит, думают, что я уже ни на что не годен.

– Ты легко даешь нам путешествовать во времени. – Риоль, каким бы запутанным не был путь из настоящего в прошлое, помни – путь из прошлого в настоящее, еще запутаннее…

– Но ведь время и мир крепко связаны между собой, – проговорил Риоль, подбрасывая в начавший угасать костер, высушенные временем сучья – первые, еще доугольные, источники искусственной энергии на земле. – Если мы заговорили о времени, то весь мир попросту состоит из того, чего не хватает…

– Если это не слишком больно тебе, скажи – почему ты не повел нас в то время, когда тебя распяли? – услышав этот вопрос Риоля, Крайст не надолго задумался, подкинул еще несколько сучьев в костер, отчего пламя стало ярче и осветило его грустное лицо: – Знаешь, Риоль, это было ни к чему. Ведь обычные стрелки часов – это тоже распятие…

– И все же, история состоит из отдельных этапов, – Риоль торопился вести разговор, потому, что чувствовал, что эта ночь уходит.

И не знал – будут ли в его жизни такие ночи еще?

– Проблема в том, что эволюция на каждом очередном этапе ставит новые задачи. И потому, надежды любого поколения – это разочарования последующего…

– Но тогда, человечеству приходится привыкать к себе, так и не узнав, что оно из себя представляет? – сказал Риоль, не уверенный в том, нужно ли ставить знак вопроса в конце этих слов.