Что такое историческая социология?

Теоретическое изящество и темпоральная связность завоевываются посредством упрощения истории, что неудивительно. Вопрос здесь в том, что именно теряется при этом упрощении, в котором вынужден участвовать каждый исторический социолог, чтобы из насыщенных исторических свидетельств создать связный нарратив, который даст ясное представление о взаимопересекающихся и переплетенных причинно-следственных линиях. Если ценой упрощения является неспособность объяснить объект анализа (как, например, неспособность Андерсона назвать причины раннебуржуазной революции в Англии), значит, упрощение зашло слишком далеко. В случае Тилли теряется нечто в общем-то периферийное для его изысканий, а именно — различия в тех разновидностях прав гражданства, которые государства предлагают (или вынуждены уступить) своим подданным.

Тилли пишет о «договоренностях», заключенных между правителями и сообществами доверия, но не объясняет, как эти договоренности достигались или как различались условия этих договоренностей во времени и пространстве. Не соотносит он условия этих договоренностей и с позднейшими событиями, связанными с формированием государств всеобщего благосостояния. Несправедливо просить ученого обращаться к рассмотрению тем вне круга его собственных занятий: поэтому мы не можем ожидать, что Тилли объяснит нам государство всеобщего благосостояния, если его самого интересует образование государства. Впрочем, оценивать какую-либо теорию или подход мы можем на основании того, может ли она быть приспособлена для объяснения вещей, не входящих в круг предметов, для которых она и была разработана. С учетом этих условий модель образования государства у Тилли можно критиковать за то, что она неспособна связать как процесс образования государства, так и отношение между государствами в стадии образования и народными протестами и сопротивлением, которые они провоцируют[13], с развитием прав гражданства или социальных пособий и льгот.

Происхождение прав гражданства и вопрос причинного отношения, в каком они стоят к развитию капитализма и образованию государства, составляют собственный предмет исследовательской деятельности Маргарет Сомерс (Somers, 1993, 2008). Разобрав ее анализ, мы увидим, что она дает свое объяснение причин различий между странами и различий внутри стран, оставшихся в тени в работе Тилли, тем самым предлагая некий шаблон для объяснения межстрановой вариативности среди систем социального государства, пусть даже ее исследование касается только одной страны.

Сомерс (Somers, 1993) приходит к выводу, что в Британии права гражданства различались в зависимости от местности и что те требования гражданских (надлежащее судопроизводство, право продавать свой труд), политических (право голоса) и социальных прав (система народного образования, социальные пособия), которые выдвигались классами или более мелкими группами (сообщества доверия Тилли), также имели локальные различия. Она отмечает, что не вся буржуазия требовала прав собственности, не все рабочие искали социальных пособий и льгот, а также что гражданские и избирательные права нигде не становились предметом требований или гарантий до тех пор, пока предметом борьбы не становились меры социальной защиты.

Требования варьировались в зависимости от местных сообществ, а не в соответствии с классовыми совокупностями внутри наций. Поскольку требования выдвигались и борьба за них велась в рамках сообществ, вариативность имела преимущественно географический характер. Потенциальные способности сообществ артикулировать требования и бороться за права опирались на принятые в этих сообществах системы наследования (одни из которых способствовали формированию межпоколенческого единения, другие же подталкивали лишенных наследства младших сыновей мигрировать, разрушая узы сообщества) и покоились в устройстве их систем ремесленного ученичества, а потому и разнились с точки зрения этих систем. Системы наследования и ремесленного ученичества, в свою очередь, формировали характер локальных правительственных структур, которые определяли власть локальных элит и их отношения с общенациональным правительством, а также задавали условия для создания рядовыми гражданами гражданского общества.

Сомерс исходит из пластичности британской правовой системы; это нечто, созданное и непрерывно видоизменявшееся в результате длительной и упорной борьбы вокруг земельных прав и трудовых отношений. Таким образом, даже в рамках единой политии, такой как британская, могут существовать разнящиеся определения гражданства и разный состав прав, на которые претендуют отдельные лица и сообщества. То, на какие именно права гражданства (а позднее и социальные пособия и льготы) способно претендовать и каких прав способно добиться каждое сообщество, зависит от институциональных активов данного сообщества и социальных отношений тех, кто в нем живет. Таким образом, Сомерс показывает, что британское «государство» фактически представляет собой зыбкое смешение локализованных институтов, практик и социальных отношений.