Что такое «навсегда»

– Очаг! – Она перевернула страницу и подперла подбородок руками. – Смотри, это старинный уличный очаг. Стильно получится, как ты думаешь?

– По-моему, здорово!

Я отодвинула стеклянную дверь и вышла на террасу, с наслаждением вдыхая свежий соленый воздух. Мама сидела в своем любимом адирондакском кресле с кружкой кофе.

– Доброе утро, – улыбнулась она.

Я наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Какая ты целеустремленная!

– Это не я, мне так хотелось еще поспать.

Она улыбнулась, достала из-под кружки папку и раскрыла ее на коленях.

– Удачи.

– И тебе. – Я потянулась и пошла по ступенькам к пляжу, щурясь от яркого солнца.

Теперь мы ездили в пляжный домик почти каждые выходные. Вначале было не так-то просто входить в эти двери, и первые несколько раз я плакала – так сильно скучала по папе. Но со временем стало легче. Несмотря на обновления, дом оставался папиным. Голова лося, рыболовные снасти и его любимый старенький гриль находились на своих законных местах, словно их хозяин тоже где-то неподалеку.

В нашей жизни многое изменилось. Мама с удовольствием ездила на побережье, хоть и брала с собой ноутбук и папки с документами, а ее сотовый телефон все так же звонил не переставая. Но мы с Кэролайн учили ее пользоваться голосовой почтой.

А я снова начала бегать, только теперь не обращала внимания на скорость. Бегала не для того, чтобы скорей добраться до финиша, а чтобы почувствовать радость движения.

Кроме того, мы с мамой стали больше разговаривать, хотя сначала было непросто. Поездки на побережье помогали нам найти общий язык. Иногда с нами ездили Уэс или Кристи, но оставаться наедине с мамой мне тоже очень нравилось. Сидя в яркий солнечный день в машине, мчащейся по уходящей вдаль дороге, было легче вслух говорить о том, что нас волнует, и, независимо от сказанного, мы продолжали двигаться вперед.

Кэролайн тоже приезжала почти каждую субботу с верным Уолли, с гордостью показывала ему плоды своих трудов и рассуждала о том, что еще собирается сделать. Правда, в последнее время сестра переключила внимание на дом через два участка от нашего, выставленный на продажу. Он продавался дешево, как требующий ремонта, а Кэролайн с Уолли уже давно обсуждали покупку дома на побережье, так что сестра, похоже, загорелась новой идеей. Я хорошо знала Кэролайн. Она умела смотреть в будущее лучше нас всех.

Я спустилась к дюнам и подставила лицо ветру. Оглянувшись, увидела Кэролайн, которая сидела на новой скамейке и, наверное, уже мысленно ставила у нас во дворе этот старинный очаг. Сестра с мамой помахали мне. Я тоже махнула им рукой и побежала по дорожке, в конце которой показался знакомый силуэт.

Когда я перешла на бег, то услышала, как всегда, знакомый и любимый голос: «Умница, Мейси! Ты все делаешь замечательно! Ты ведь знаешь, первые несколько шагов самые трудные!» Да, они всегда были непростыми. Приходилось делать над собой усилие, но я не останавливалась, а продолжала бежать. Я должна двигаться дальше, чтобы догнать Уэса, чтобы наши тени слились в одну.

Он поворачивается, откидывает волосы с лица и говорит:

– Ты в неплохой форме.

– Ты тоже.

Какое-то время мы бежим молча, впереди – только небо и пляж.

– Ну что, готова? – спрашивает Уэс.

Я киваю:

– Давай, твоя очередь.

– Так-так, посмотрим…

Мы никуда не спешим, потому что бег, как и игра, – это надолго. Может быть, даже навсегда. В том-то все и дело. Ты никогда не знаешь, сколько времени у тебя впереди. «Навсегда» имеет множество значений. Оно везде, оно изменчиво и неуловимо. И двадцать минут, и сто лет, и любое мгновение, которое ты хочешь продлить навечно, – вот что такое навсегда. Существует только одна настоящая правда о нем: то, что происходит с нами каждый миг – это и есть навсегда. И сейчас, когда мы с Уэсом бежим навстречу солнцу, и все, что будет потом, каждая секунда нашей жизни. Прямо здесь и прямо сейчас.