Что такое поэтическое мышление (СИ)

Однако вернемся к берлинским дням Набокова. В один из дождливых осенних вечеров он отправился в публичный дом. Для русских поэтов и писателей посещение борделей было делом обыкновенным. В конечном счете, именно благодаря посещению Пушкиным петербургского борделя сложились гениальные строфы "Руслана и Людмилы". Пушкин то ли заболел там сифилисом, то ли простыл под дождем, возвращаясь из оного заведения, но вынужден был пребывать почти месяц дома, где от ничегонеделания принялся сочинять поэму и закончил ее как раз к выздоровлению. Так вот, Набоков, объяснившись с хозяйкой, естественно на немецком, выбрал девушку и поднялся с ней в нумер. Здесь сразу выяснилось, что оба они из России, завязался разговор земляков. "Прежде я работала в Петербурге. А вы кто ж будете?" - осмелилась спросить девушка. "Литератор" - сказал Набоков, он стеснялся называть себя поэтом. "Литератор?" - удивленно переспросила она и добавила - "знала я в Петербурге одного литератора, так глаза его до сих пор смотрят на меня, страшно становится". "Отчего ж?" - спросил c иронией Набоков. Здесь она поведала следующее.

Однажды в дождливый вечер, как сегодня, хозяйка велела ей подняться к себе, где ждет некий господин. В кресле сидел этот═ господин в плаще и шляпе, с которых стекала вода. Глаза его были закрыты, он был недвижен и молчал. Девушка присела на край кровати и стала ждать. Через некоторое время он отрыл глаза, посмотрел на нее и сказал: "Я литератор. Я немного посижу так... Вы только не пугайтесь". В молчании прошло еще несколько минут. Вдруг господин опять открыл глаза и произнес: "Позвольте, я почитаю стихи". Тут девушка совсем растерялась и кивнула в знак согласия.

"Так о чем же он читал?" - спросил уже заинтересованный Набоков.

"Так ведь, и сказать не о чем. Смотрел в одну точку и говорил. Может, злодей какой подумала я."

"Но все же, хоть что-то помнишь?"

Она пожала плечами, немного помолчала и неожиданно сказала: "Там у него пьяница был, а глаза у этого пьяницы были кроличьи". Почти безумное и страшное своей невероятностью подозрение овладело Набоковым. "Вспомни хоть что-то еще" - Набоков, сам того не замечая, даже повысил голос. "Ну, там у него еще перья, кажись... Точно, перья какой-то птицы торчали в голове."

Теперь уже не было никаких сомнений. Этой, тогда еще совсем юной девице, в далеком, невозвратно осеннем Петербурге читал свою "Незнакомку" русский поэт Блок.

"А что дальше-то было?" - невольно спросил взволнованный Набоков и тут же, поняв все нелепость и двойственное значение этого вопроса в месте, где он сейчас находится, устыдился и уже собирался сказать, чтобы не отвечала, но она сразу пояснила: "Дальше? Дальше он повел себя очень странно. Он посидел еще... Молчал. Потом положил деньги на столик и поцеловал мне руку. Вот эту, - она показала пальцем на тыльную часть левой руки - и ушел". Набоков, совсем близко, увидел руку женщины, которой касались губы Александра Блока.

Она так и не поняла, почему этот молодой, красивый и здоровый мужчина вдруг поднялся, взял в свои ладони ее руку и поцеловал так, словно это вовсе и не рука, а нательный крестик. Потом он тотчас оставил деньги и молча ушел. Пересчитывая марки под тусклой лампой берлинского борделя, она некоторое время, совсем недолго, все пыталась увидеть, что же в ее руке такого странного и необычного.

 

Владимир Николаевич Самоваров

(г. Харьков, 2011 г.)