Что такое руна? И другие эссе

Мне было приятно наткнуться на цитату продюссера «Заключённого» Дэвида Томблина, которая, кажется, подтверждает мою интерпретацию: «Если вы сядете и посмотрите на это и подумаете об этом, это история о человеке разрушающим себя посредством эго». Сам Макгуэн сказал о финале сериала за несколько лет до своей смерти: «Избавьтесь от Номера Первого и мы свободны»[218].

Теперь затронем измерение персонажа Бранда о котором я не упоминал до сего момента: в корне своём Бранд эгоист. Тут можно возразить, как Бранд может быть кантианцем — как я сказал ранее — и одновременно эгоистом? Ответ: как ни странно, кантовский морализм, на самом деле, является эгоистичным — и мы увидим, как Бранд доводит это до крайности (именно поэтому Вайнингера, несомненно, столь привлекал этот персонаж). По Канту, нравственная воля должна быть автономной. «Автономность» буквально означает «утверждать закон для самого себя». Нужно выбрать или пожелать собственный закон, или сделать нравственный закон своим собственным. Действовать нравственно, к примеру, из страха перед Богом — это пример того, что Кант называл «гетерономией»: позволять своей воле определяться чем-то другим, помимо своей воли — помимо своего чистого, свободного акта принятия блага как блага.

Да простят мне грех имитации Ибсена, но легко можно представить Бранда участвующего в следующем разговоре (например, в пятом акте пьесы):

Бог:Я Бог любви. Ты должен отринуть правило «всё иль ничего» и примириться с человеческой слабостью. Снизь требования и прости других за их неспособность жить по твоим идеалам.

Бранд: Но поступить так, значит поощрять человеческие слабости. Мы не можем сдать греху ни четверти. И простить людям их провалы, значит солгать им: нет спасения в частично чистой совести. Действительно — всё иль ничего.

Бог: Бранд, есть оттенки серого...

Бранд: Серый — это смесь чёрного и белого. Не может быть оправдания для принятия и капли чёрного.

Бог: Слушай, ты ведь с Богом сейчас говоришь...

Бранд: Так отстань от меня, Боже. Ибо закон твой вовсе не закон. Любовь которую ты питаешь к человеку — любовь что расточаешь ты на него несмотря на все его прегрешения — то не благодетель. И твои обещания прощения не приносят ему пользы, ведь это только успокаивает его в своей слабости. Боже, услышь голос праведника! Следуй за мной и будешь спасён!

Бранд отстаивает свой закон, а не Бога. Именно свои суждения он ставит над всем. Своего взгляда он придерживается, хоть это и означает смерть и страдания для других. Этот «самоотверженный» человек, этот человек «долга» и Бога, один из наиболее глубоко эгоистичных персонажей в литературе.

Все его положительные черты идентичны Номеру Шестому: он страстный, решительный, непоколебимый, сильный, ответственный, уверенный в своей правоте, неподкупный и непреклонный. Но также как и Номер Шестой, он не видит тюрьмы, в которую сам себя заточил — тюрьмы своего собственного эго. «Избавьтесь от Номера Первого и мы свободны», говорит Макгуэн. Это совет который мы можем дать и Бранду и Номеру Шестому. Разница лишь в том, что случай Бранда в каком-то смысле более ироничен. Он думает, что «Номер Первый», которому он служит, это Бог — когда на самом деле это он сам. Номер Шестой, как современный человек, никогда не думает о Боге. Он всеми силами пытается достичь ложной и поверхностной свободы и только невидимый «Номер Первый» мешается на его пути. Он не осознаёт, что «Номер Первый» заключивший его — это его собственная личность.

Можно было бы ещё очень много сказать о «Заключённом» и «Бранде». (Например, голос пробста — который хочет равенства всех людей и порицает индивидуализм — это, очевидно, голос «Номера Второго»!) И «Бранд» действительного заслуживает отдельного разбора. Однако я убеждён, что в «Бранде» мы найдём важный ключ к пониманию «Заключённого» и его создателя.

Некоторые из моих читателей могут задаться вопросом, почему я столько внимания уделяю какому-то сериалу? Кино — это искусство, и я позволю себе сказать, что это Gesamtkunstwerk, всеобъемлющее произведение искусства. В нём может быть глубина и оно может действовать на нас таким образом, каким не способно ни одно другое искусство. «Заключённый» — это серьёзное произведение искусства, возможно, величайший сериал из когда-либо созданных. Как и великое литературное произведение, он награждает нас чем-то новым каждый раз, когда мы к нему возвращаемся.

Counter-Currents/North American New Right,

12 июля, 2013