Что такое руна? И другие эссе

«Мне кажется, что Макгуэн не горел желанием делать какой бы то ни было сериал [после «Опасного человека»]. В действительности же он хотел сыграть Бранда. Он имел огромный успех за несколько лет до этого, на сцене с ибсеновским «Брандом» и Бранд олицетворял всё, я думаю, чем хотел быть Макгуэн: Богом! Он был очень хорош в роли Бога, поэтому он хотел сыграть Бранда... опять. Он очень, очень хотел поставить «Бранда» как фильм и по-моему это именно то, чего он тогда хотел»[217].

Я убеждён, что Маркштейн прав, но я зайду дальше: Макгуэн сыграл Бранда после «Опасного человека». Но не в пьесе Ибсена, а в «Заключённом ». Номер Шестой и есть Бранд. (Вот, наконец, это свершилось: годами люди хотели дать имя Номеру Шестому, и теперь он его получил).

Разумеется, для такого предположения нужно больше доказательств; замечание Маркштейна интригует, однако не даёт никаких аргументов. Так что давайте начнём с маленькой, но важной детали. Ибсен указывает в сценической ремарке, что Бранд должен быть «весь в чёрном». Также указывается, что он священник (minister) (в переводе Майера priest), это единственное совпадение.

Как известно. Номер Шестой носит чёрную одежду на протяжении всего сериала, но особенно интересен его наряд в первом эпизоде, «Прибытие». Когда Макгуэн просыпается в Деревне, он всё ещё в той одежде, которая была на нём в момент похищения в Лондоне. Это чёрный (или, вероятно, тёмно серый) костюм на чёрной трикотажной рубашке с тремя пуговицами. Особенно заметно, что рубашка застёгнута до шеи. Группа встречающих даёт ему будто бы священническое одеяние — и оно явно напоминает его одежду из Бранда. В сценической постановке 1959 года и телепередаче Макгуэн носил длинный, напоминающий сутану плащ и чёрные штаны, поверх простой чёрной рубахи застёгнутой до шеи (без клерикального воротника). Его одежда в «Прибытии», если говорить коротко, выглядит как осовремененная версия одежды Бранда.

Разумеется, более важные параллели прослеживаются в характеристике Номера Шестого и Бранда. В эссе о «Заключённом», которое я написал несколько лет назад, я сделал еретическое предположение, что отношение сериала к индивидуализму довольно противоречивое. Предположение еретическое потому, что большинство фанатов считают, что сериал является гимном индивидуализму и нон-конформизму. Поклонники сериала считают, что Номер Шестой предлагает нам нравственный идеал и безоговорочно является героем. С этим я не согласен. Да, Макгуэн действительно порицает конформизм современного общества, а также его гомогенизацию и обесчеловечивание. Он порицает сжимающийся спектр возможностей для личной свободы. Но целью для его критики также является бездушный эгоизм современной жизни.

В финальном эпизоде «Заключённого» мы узнаём, что загадочный «Номер Первый» это и есть Номер Шестой. Не только я считаю, что это ключ к пониманию всего сериала. Здесь я просто процитирую свои же слова из более раннего эссе, так как не могу придумать лучшего способа выразить то, что думаю:

«Когда Заключённый входит в камеру Первого, он видит себя на телеэкране говорящего «меня не будут подталкивать, регистрировать, припечатывать» и так далее, как приводилось ранее. Далее мы слышим как его голос ускоряется, истерично восклицающий «Я! Я! Я! Я! Я! Я!» И мы видим изображение, которое закрывает почти каждый эпизод: стальные решётки захлопываются перед лицом Макгуэна, в этот раз снова и снова. Значит ли это, что эго — это тюрьма?.. [Номер Шестой] не отворачивается от современности к чему-то более высокому, чем она или он сам. Он поворачивается внутрь себя и желает превратить себя, фактически, в атомарного индивида. Как я сказал, наиболее значительный факт о Деревне заключается в том, что там нет церкви. Но, возможно, наиболее значительный факт о Шестом состоит в том, что он не спрашивает об этом... Макгуэн говорит: «Отлично. Отвергайте общество. Отвергайте материализм и современный мир. Но если вы отвергаете его во имя собственного эго, вы впадаете в первичный, библейский грех, который находится в корне самой современности: расположение эго и его интересов, в узком понимании, над всем другим». Без проповедования нам, без единого упоминания религии, Макгуэн предлагает нам возвыситься над собственным Номером Один и обратить наши души к Истинному Господину. Не нужно быть христианином, не говоря уже о католичестве, чтобы понимать и симпатизировать этому посылу... Понял ли что-нибудь Номер Шесть в конце? Вовсе нет. В интервью Тройеру, Макгуэн утверждает, что его персонаж «по сути остался таким же» к концу сериала. Последние кадры сериала повторяют первые: раскаты грома и Заключённый едет на нас в автомобиле Lotus. Он пойман в петлю: вечный цикл бунта, ведущего в никуда, и точно не вверх. Он всё ещё заключённый — но уже не Деревни или общества, но своего собственного эго».