Что там, за дверью?

— А зачем вы ставили фотокамеру? Почему там получались…

— Вы еще не поняли, Себастьян? Вы существуете во множестве ветвей Мультиверса, но не подозреваете об этом, потому что в кинопленке вашей жизни кадры вашего существования в других вселенных попадаются чрезвычайно редко. Если верить расчетам, обычная продолжительность таких кадриков соответствует кванту времени — это единица, деленная на десятку с тридцатью нулями. Совершенно неразличимая для сознания величина! И для физических приборов неразличимая. На это время в нашем мире возникаете вы из мира номер, скажем, семь миллионов, и на такое же время вы оказываетесь в мире номер семь миллионов. Если бы был только один такой обмен кадрами, то вы никогда и ни при каких обстоятельствах не заметили бы и не поняли, что существуете во множестве вселенных. Но таких квантовых обменов каждую секунду происходит огромное количество. Не такое, впрочем, чтобы вы это ощутили, но достаточное, чтобы это ощутило ваше подсознание.

А в некоторых случаях, — продолжал Форестер, — на пленке вашей жизни появляется не один вклеенный кадр, а сто, миллион, миллиард… Вы все равно их не замечаете, потому что и миллиард — ничто по сравнению с единицей с тридцатью нулями. Но ваше подсознание понимает, ваше подсознание фиксирует, ваше подсознание способно ощущать себя во всех тех мирах, о которых вы не подозреваете. Отсюда — вещие сны, голоса с того света, воспоминания о прошлых жизнях, которые на самом деле вовсе не прошлые, а самые что ни на есть настоящие… Это — в тех случаях, когда количество кадров из другой ветви так велико, что общая продолжительность уже на грани вашего сознательного восприятия.

— А Элен… — сказал Себастьян. — Вы ее снимали с частотой шестьдесят тысяч кадров в секунду. Это значит, что…

— Ваша дочь — уникум, Себастьян! Она живет, как и вы, и я, во множестве миров, но у нас с вами склейки с иными ветвями нашей жизни продолжаются квант времени — ничтожно мало, — а длительность чужих кадров в жизненном фильме вашей дочери такова, что их можно фиксировать с помощью современной аппаратуры! Явления сначала продолжались около одной пятидесятитысячной секунды — примерно на такое время фрагменты миров менялись друг с другом, кадры одной пленки оказывались на другой, и наоборот…

— Не понимаю, — пробормотал Себастьян, — все равно это кажется мне бредом. Кадры… Миллион вселенных или миллиард… Хорошо, согласен. Но почему она… я… кто угодно… почему человек оказывается в другом мире вместе со своей одеждой, ведь…

— Ваше «я», — подхватил Форестер, — это то, как вы сами себя воспринимаете. До вас это никак не дойдет, я вижу: не Элен из одного мира оказывается на какое-то время в другой вселенной — замещаются фрагменты реальности, бессознательно человек воспринимает себя вместе с одеждой и, может, вместе с каким-то еще предметом…

— Элен… жива?

— Себастьян, из того, что я сказал, разве вы сами не можете сделать правильный вывод? Смерти нет. Ее нет вообще. Вы существуете в бесконечном количестве ветвей Мультиверса — вы, лично вы, ваше «я», суть, называйте как хотите. И если умирает ваше тело в одной ветви, остаются жить миллионы… бесконечное число остальных… которые не заметят потери, настолько она по большому счету незначительна. Просто на одну из склеек станет меньше. Квант времени…

— Нет, это вы не понимаете, — стиснув виски ладонями, сказал Себастьян. — Что мне до того, что в миллионах миров живут миллионы Элен и Памел? Я-то здесь, я не знаю, что происходит со мной где бы то ни было еще, и я видел, как Элен была и исчезла, а на линолеуме осталось выжженное пятно. И если я не могу найти свою жену, какое мне дело до того, что…

— Вы уверены, Себастьян, что находитесь сейчас в той ветви, в какой были сегодня утром, когда к вам в дом позвонил полицейский? — мягко спросил Форестер.

— Я… — у Себастьяна раскалывалась голова, и вести разговоры, не имевшие никакого отношения к реальности, ему не хотелось. — Но ведь я это я, верно?

— Конечно, — кивнул физик.

— И я помню все, что со мной происходило. Каждую мелочь и тот сожженный линолеум…

— Да, — сказал Форестер. — В Мультиверсе бесконечное количество миров, в которых все происходило именно так. До определенного момента. Развилки происходят каждое мгновение. Пока мы с вами беседуем, возникли миллионы ответвлений. В одном из них вы сказали мне «не верю», встали и ушли искать свою жену, в другом дослушали меня до конца и поступили по моему совету, в третьем дослушали и ударили меня, поскольку не поверили ни одному моему слову, в четвертом поверили и именно потому ударили, в пятом…

— Хватит с меня четырех, — пробормотал Себастьян. — Какое мне дело до прочих миров, если я нахожусь в одном, который не сам выбрал, и никуда мне отсюда…

— Вы выбрали сами! Бессознательно. Для сознательного выбора у вас не было времени. Я не знаю, сколько Себастьянов связаны друг с другом квантовыми переходами — как лишними кадрами на кинопленке.

— Если вы сейчас снимете меня быстрой камерой… — начал понимать Себастьян.