Что там?

— Да, ведь ты стал дышать самостоятельно, теперь она стала не нужна. Вот у тебя и остался он, — она не глядя прикоснулась к его животу, пальцы скользнули чуть ниже, и сразу нашли углубление.

— Ай…

— Что такое?

— Дырку сделаешь, — шутя сказал сын и лег рядом с мамой.

— Вы где пропадали? — спросил Вадим у Ларисы.

— Да так, в Гилевку ездили, а что?

— Отец хотел отвезти нас на дачу, подальше от всех.

— Тогда поехали, — сразу согласилась девушка и, схватив за руку, потащила Юлю в комнату. — Мы собираемся?

— Нет, он уехал на базу, часа через три только приедет. На вот лучше, почитай.

— Это что? — Лариса взяла пачку листов и быстро пролистала.

— Ведущий накропал…

— Фи… пусть что хочет то и говорит, я со всем согласна.

— Но…

— Даже читать не буду, ты у нас самый умный, вот и разберись, а мы пошли…

— Куда? — удивился юноша и нехотя взял бумаги.

— Отдыхать.

— Я тоже хочу.

— Нет, милый, ты еще не мой муж, мы с Юлей еще немного пошепчемся, — и девушки убежали к себе в комнату.

Мальчик смотрел, как дышит его мать, как поднимается грудь и медленно опускается.

— А как я родился?

— Ну… — женщина протянула, на несколько секунд замолчала, подбирая правильные слова, а после продолжила. — Ты лежал у меня в животе словно рыбка…

— Серьезно?

— Ага, точно-точно, словно рыбка. Ты рос, кушал, спал и пинался, и вырос вот таким. — Женщина подняла руки и показала, какой у нее был огромный живот.

Вадим уже знает, что это такое, видел. В соседнем подъезде живет женщина, как ее зовут он не знает. Еще весной она ходила нормально, а после заметил, что живот у нее стал расти, а к осени вообще стал таким огромным, словно арбуз проглотила.

— Не… — как-то недоверчиво произнес он.

— Да-да, именно такой ты и вырос.

— И как же я вылез оттуда?

Мальчик сел и посмотрел на свою маму, прикинул размер живота и, скривившись, подумал, что мама все же шутит.

— Ну…

Она хоть и взрослая женщина, но ее воспитание было жестким, пресекались любые разговоры, связанные с телом и уж тем более с родами или сексом. Ее лицо невольно покраснело, как будто сделала что-то неприличное, но она должна была объяснить сыну, как это происходит.

— Понимаешь, у женщины там, внизу, — она робко вытянула руку и указала пальчиком в низ живота, — есть дырочка, — мальчик молчал и внимательно посмотрел в направлении пальца. — Когда ребенок созревает, он начинает двигаться вниз и дырочка раскрывается.

От этих слов глаза мальчика расширились, он внимательно посмотрел на купальные трусы мамы и мысленно представил дырку. На лице появилась одновременно гримаса ужаса и любопытства.

— Там… — и его палец чуть коснулся бугорка под тканью.

— Нет, чуть ниже, между ног, — от этого движения, на душе стало сразу легко. — Именно оттуда ты и появился на этот свет.

— А сейчас она есть? — мальчик наклонил голову набок и постарался сквозь ткань хоть что-то рассмотреть.

— Да, есть, но она стала маленькой, ведь ты был такой толстый. А вот Светина мама, она рожала не так.

— А как?… Еще есть дырка?

— Нет, ей просто разрезали живот вот тут, — и женщина, не поднимая панамы, провела указательным пальцем по краю купальных трусов. — Аккуратно достали, а после зашили.

— А почему? У нее нет дырочки? — мальчик имел в виду дырочку, через которую сам родился.

— Есть, но девочка перед родами развернулась головкой не вниз, а легла поперек, поэтому врачи решили лучше разрезать.

— Больно?

— Да, но это не так страшно. Главное — Света здоровая и ты с ней учился до пятого класса.

Мальчик опять наклонился и осторожно коснулся пальцем на чуть выпирающий бугорок. Женщина знала, что сын давно уже пытается разобраться, что к чему. Природа сотворила людей такими и тут нечего стыдиться. Она с ним до первого класса мылась вместе, а после заметила, как он стал чуточку стесняться ее.

Сын опять коснулся пальцем лобка, он прекрасно знал, что такое девочка и мальчик, но почему-то еще не мог разобраться. Женщина, не поднимая головы, вытянула руку, ладонь легла поверх купальных трусов. Она замешкалась, рука ушла в сторону и, пальцами подцепив тесемку, потянула ее. Бантик с легкостью развязался, то же самое она сделала и с бантиком на другой стороне бедра. Убрала руки и просто стала ждать.

Где-то около палатки села птица и громко зачирикала. Было слышно, как ее коготки прыгают по столику, что стоял под деревом. Она то попискивала, то опять начинала чирикать. «Нашла, наверное, крошки», — подумала женщина и мысленно вернулась к сыну.

Мальчик сидел в нерешительности. Он впервые видел свою маму такой родной и в то же время чужой. Сердце почему-то застукало словно молоток, что вбивает гвоздь. Осторожно коснулся тесемки, приподнял ее и опустил, опять сердце тук-тук. Выглянул пяточек незагорелой розовой кожи, опять тук-тук. Он осторожничал, чего-то боялся, но любопытство толкало вперед. Пальцы коснулись тесемки и медленно потянули ее на себя.

Вадим запомнил это момент на всю жизнь. В нем что-то проснулось, это было уже не любопытство, а что-то иное. И когда он смотрел на свою Ларису, то видел в ней мать, женщину-загадку, женщину-тайну, женщину, которую он любил.