Что там?

Мужчина промежду прочим улыбнулся мне. Его жена — веселая осетинка, второй подбородок, очень мелодично говорила, такой бархатный, глубокий голос. Я улыбнулась, он в ответ. Какое-то время мы играли в молчанку, а после я взяла и коснулась ногой его ботинка, и он сразу же ответил мне. Так мы молча играли. Виктор что-то радостно говорил, а я продолжала свою игру, и в душе опять все защемило.

Запретный плод, вот нельзя и все! Но почему нельзя? А нельзя и баста, без объяснений. Я видела, как муж изредка на меня косится, ощущала его взгляд, как будто прикасался рукой, но сказать ему нечего, вот и молчит. Я продолжала свою игру, его жена взяла стакан с минералкой и стала вслух мечтать, что ждет ее в Новом году. Это, наверное, длилось бы еще долго, но Виктор пригласил ее на танец, я удивилась, хотя сама с облегчением вздохнула.

Освободив меня от своего надзора, он дал мне минутку почувствовать себя свободной. Я не стремилась к каким-то играм, мне это было не нужно. Но что-то цепляло в мыслях, что-то роилось, как назойливая муха. Мысль, которую я не могла уловить, чтобы взять и прихлопнуть, а так хотелось.

Он коснулся своим ботинком моей ноги. Ну что теперь ему надо? Ему, что, не с кем поиграть? Я кто ему такая, или он возомнил себя великим Казановым. Бр… Даже немного противно. Но ногу я почему-то не убрала, не смогла, а ведь хотела, даже пошевелила носком, но остановилась. Мучительное состояние: и хочется и колется. Думала выплеснуть ему в лицо стакан минералки, и в то же время, чтобы он продолжал заигрывать. Я делала вид, что не замечаю его потуг, мол, наблюдаю за танцем своего мужа, хотя, какое мне до него дело.

Краем глаза заметила, как он сам себе подлил водочки, уходил от реальности, похоже, реальность достала его. Ну и пусть, это его проблемы, и все же я продолжала за ним следить. Кончился танец, Виктор вернулся, глазки блестели, довольный. С чего бы это он так? Ну и хорошо, значит не будет сверлить меня и сопеть в ухо.

Мне хотелось, чтобы этот вечер поскорей закончился, он стал таким серым, задымленным от сигарет, от потных тел, бессмысленных разговоров. От рук, которые пытались меня подхватить и утащить танцевать. Мне стало душно, стало не хватать воздуха. Я, как рыба, выброшенная на берег, открыла рот, но легкие так и остались пустыми. Я соскочила и, не говоря ни слова, выскочила из зала. Спотыкаясь, побежала в конец коридора, там был большой холл и еще час назад было открыто окно. Виктор догнал меня, будто я хотела убежать. Схватил за руку, да так сильно, что я вскрикнула.

— Отпусти, больно, — крикнула ему и, вырвавшись, продолжила свой бег.

Он не отстал от меня, уселся рядом и впился взглядом, будто я совершила что-то очень, ну очень неприличное. А мне надо было всего-то подышать. Стала чувствовать холодный воздух, что буквально сжимал меня за плечи, вытягивать всю скопившуюся дурь в голове. Легкие заработали, и сердце перестало дребезжать как поношенный мотор столетней тачки.

— Все хорошо? — вдруг соизволил спросить Виктор.

— Да, я сейчас приду.

Он встал и как ни в чем не бывало повернулся и ушел. «Ну и ладно, — подумала я и уставилась в черноту улицы. — Больно мне надо, как шпик проследил, а теперь взял и бросил. Ну и вали», — ругалась я про себя, теребя юбку. Потихоньку стала замерзать, плечи съежились, коленки сжались и, потирая руки, я встала. Поправила одежду, шмыгнула носом, явно замерзла, все же холодно. Повернулась и обреченно пошла обратно в зал.

Стоило мне выйти из холла, как сразу заметила того самого мужчину. А ведь я не знала, как его зовут. Сердце так сильно сжалось, что стало больно в груди. Я остановилась в ожидании, пока пройдет боль, такого раньше со мной не было. «Что это?» Странно. Посмотрела на него. Он спокойно стоял у какой-то огромной ширмы, «наверное, театральная», — промелькнуло в голове. Она упиралась в потолок, плотная ткань с огромными китайскими рисунками. Посмотрела в конец коридора, Виктора не было видно, да и никого не было. И опять сердце защемило. Но сейчас все по-иному, как-то спокойно, будто кошка запустила свои коготки и медленно от удовольствия их сжимала. Мазохистское ощущение, больно и приятно. Я опять взглянула в сторону зала, никого. Он поманил меня рукой к себе. «А почему бы и нет?», — вдруг промелькнула мысль, и я сделала шаг в его сторону.

Ничего не ожидала, просто хотелось перемолвиться парой слов с тем, кто так настойчиво пытался обратить на себя внимание. Я подошла. Ощутила себя карликом перед Гулливером, он оказался таким огромным, мой нос упирался ему в грудь. Пришлось высоко задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Я не боялась его, даже наоборот, хотелось немного постоять. Мне хотелось хоть в мыслях, но позлить Виктора за его навязчивую ревность, будет хоть предлог порычать.