Что-то кроме магии (СИ)

— Всем сесть. Немедленно! — осадил он их. — Из класса никому не выходить.

В соседней аудитории вел урок Квиррелл. Его пятикурсники Рэйвенкло и Хаффлпаффа тоже встревожились, но вели себя намного спокойнее.

— Профессор Квиррелл, извините, что прерываю урок... Можно вас на минуту? — позвал его Снейп, приоткрыв дверь.

— Пожалуйста, присмотри за моими, — попросил он, когда магловед вышел к нему. — Там, кажется, начинается что-то скверное. Нужно разобраться.

Шум в дальнем крыле замка усиливался. Послышались крики, а затем и грохот.

— Не беспокойся, я пригляжу, — заверил его Квиринус.

Хуже всего было то, что они сошлись врукопашную. Не маги, не люди даже — звери, ощутившие запах крови. Подростки в нешироком коридоре — десятка три, может, больше. Не разглядеть из-за сплошного мельтешения спин, ног, рук, не разобраться в хаосе воплей боли и ярости. Мантии валялись на полу, к ногам подкатилась чья-то сломанная волшебная палочка. Откуда этот свербящий визг? Девчонки полезли в драку!.. Где деканы?! Где хоть кто-нибудь?!

Из бокового коридора на него вылетели старосты Мальсибер и Скримджер.

— Этти, где Слагхорн?

— Его нет в кабинете! И в гостиной тоже! Нигде!

— И директора нет! — выдохнул Кристофер. — Только что проверял!

— Где МакГонагалл? — повернулся к нему Снейп.

— На той стороне коридора!

И точно в доказательство его слов над дерущимися загремел усиленный Сонорусом голос декана Гриффиндора:

— Приказываю немедленно прекратить!

Но ее не послушали: лавина драки набирала силу, и простым окриком её уже не остановить.

— Этти, Крис — быстро поток воды в самую гущу! — распорядился он.

Где какой факультет — не разобрать, все одинаково хрипящие, перекошенные злобой...

— Инкарцеро! Инкарцеро Максима!

Сверху обрушился поток ледяной воды, расшвыривая дерущихся к стенам. Северус увернулся, посылая снопы черных жгутов во все стороны, спутывая локти, колени, запястья, лодыжки...

— Не лезь, Нюниус! — рыкнул чей-то голос. — Круцио!

— До Лорда тебе далеко, Уилкис! — оскалился Снейп.

Короткий взмах палочкой — и здоровенный детина, похожий на разъяренного быка, взвыл и схватился за левое плечо. На белой рубашке быстро расплывалось кровавое пятно.

— Авад...

Красные брызги взметнулись из раны на лбу и щеке, еще взмах — и поперек груди алым вспыхнула широкая полоса. Уилкис захлебнулся словами и упал навзничь.

— Парни, хватит! Остановитесь! — завопил Макнейр, косясь на замершего с палочкой наготове Снейпа. — Он нас всех покромсает!

Вдруг стало тихо. Противники — кто связанный, кто просто опустивший руки — тяжело дыша, молча смотрели на хищно пригнувшуюся черную фигуру.

— Северус, достаточно... — с трудом подавляя дрожь в голосе, попросила МакГонагалл.

Он выпрямился, напряженный, как струна, чувствуя на себе взгляды, в которых ненависть мешалась со страхом.

Со стороны главного входа к ним уже торопилась колдомедик Хогвартса.

Глава 8. Годрикова Лощина

Январь всегда был ее любимым месяцем. Она чуть ли не с первых дней нового года начинала мечтать о сюрпризах, гадать, что подарят ей родители и факультетские подруги, вспоминать, каким славным был прошлогодний день рождения, и готовиться к веселью наступающего.

Он не сидел за ее праздничным столом, не бывал в толпе друзей, но зато у него был свой, пусть короткий, но только его, личный, миг счастья — когда он, еще до завтрака, утром встречал ее у входа в гриффиндорскую гостиную и, краснея, замирая от волнения, вручал свой подарок.

Она с равной благодарностью принимала все: и набор дешевых конфет, и новую книгу, и выращенные в оранжереях Хаффлпаффа белые лилии. Восторженно ахала, со всех сторон разглядывала подарок, словно освещая его потоками радости, что щедро плескалась из ее искрящихся весельем глаз. Этих светлых волн тепла с избытком хватало и на него самого, да так, что потом целый день в груди, где-то около сердца, тихо и ровно горело маленькое солнце.

Сейчас на этом месте зияла рваная дыра, в которой гулял ледяной сквозняк. Точно такой же, какой норовил забраться под мантию, и от которого мерзли пальцы в тонких, не по сезону, перчатках. Он уткнул нос в шарф, в три слоя намотанный на шее, и зашагал быстрей, чтобы согреться. Впереди уже виднелись первые дома Годриковой Лощины.

День выдался пасмурный, сырой и ветреный. С неба то и дело срывались хлопья мокрого снега. Возможно, поэтому на улицах поселения было малолюдно и никому не было дела до одинокого прохожего в длинном черном пальто.

Нехитрую планировку деревни он за три визита изучил достаточно: сейчас покажется площадь с пабом и магазином, затем надо свернуть вправо и немного пройти переулком. Четвертый коттедж по четной стороне. Зимой восьмидесятого здесь было так же снежно, а прошлым летом по брусчатке дороги ветер гнал ему навстречу чью-то соломенную шляпу с пестрой лентой. На площади тогда шумела ярмарка...

Он остановился. Памятная стела? Это что-то новое. И кому? Героям Второй мировой... Еще интересней.