Что-то кроме магии (СИ)

— От купания аппетит улучшается, — вытершись, Герпий влез в длинный белый балахон с золотой вышивкой по подолу и сунул ноги в кожаные шлепанцы. — А ты не суетись... как бишь тебя? Альбус? Не мельтеши. Сядем сейчас, покушаем, тогда и поговорим. Вас таких легионы приходило, что же, мне из-за каждого привычки менять?

Он щелкнул пальцами, и прямо из-под его ног развернулась выложенная разноцветной плиткой дорожка. Она вела к ажурной беседке, укрытой в густой тени высоких деревьев, растущих неподалеку. Волшебники двинулись туда, Северус пошел следом.

— Сколько их тут перебывало — философов всяких-разных, сочинителей, героев... Тарахтят, что твои попугаи: «Ты так долго живешь, Герпий, скажи, в чем смысл жизни?», «Как стать бессмертным, Герпий?», «Что есть счастье, Герпий?»

— И в чем же, по-вашему, заключается счастье? — поинтересовался Дамбдор.

— Вот и вот, — Герпий похлопал себя по животу и ниже. — Двадцатую сотню разменял, а у меня стоит, как у молодого. Зубы все на месте и целые, желудок работает, пожрал — облегчился. Как по мне, так это самое что ни на есть счастье. А разные высокие материи, благоденствие человечества, самосовершенствование, воспарения духа — выдумки скопцов и золотушных доходяг. — Он хитро посмотрел на спутника: — Чего не спрашиваешь, как сделаться бессмертным? Это простецам мудрёно, а чародеям вроде нас с тобой — запросто.

— Спасибо, но вопрос бессмертия меня интересует меньше всего.

Они вошли в беседку, где на полу был расстелен толстый ковер, там и сям лежали пухлые подушки, а в центре красовался широкий приземистый столик, уставленный разнообразными яствами.

— Булочка моя, ты мне сыграешь? — позвал Герпий. Тотчас же из-за резной стены беседки появилась миловидная белокурая девушка, одетая в легкую разлетайку, небрежно схваченную на бедрах тонким пояском. Сквозь полупрозрачную ткань розовело тугое юное тело. В руках девушка держала небольшую золоченую арфу.

Старик устроился на подушках, с недоумением посмотрел на Дамблдора, остановившегося на пороге.

— Опять забыл, как тебя зовут... Ну, неважно. Садись, угощайся. Булочка, сладкая моя, иди ко мне.

Не поднимая глаз, с ничего не выражающим лицом та подошла и опустилась на колени. Герпий по-хозяйски облапил ее за талию, притянул к себе и поцеловал в губы.

— Теперь ступай в свой уголок и там играй, но негромко. Поняла?

Не проронив ни слова, девушка отошла.

— Она немая? — сочувственно спросил Дамблдор.

— Нет, — осклабился Герпий. — Всего лишь смертная, и хорошо знает, что меня не следует огорчать. И родители ее это тоже знают.

— Должно быть, вас не раз пытались убить?

Северус заметил, что директор хоть и сел за стол, но ни к чему не притрагивался и не сводил взгляда с лица бессмертного мага. А тот уписывал за обе щеки, не забывая подливать себе из кувшина в кубок, сделанный из крупной перламутровой раковины.

— Еще как пытались, — слова из набитого рта доносились глухо и неразборчиво. — Травили, жгли, стреляли — сначала стрелами, потом пулями... Дураки на земле не переводятся, — он прожевал и с шумом отхлебнул из кубка. — Те, что поумнее, приходят за советом. Самые умные не забывают захватить кошелек потолще или кого-нибудь вроде нее, — Герпий мотнул головой в сторону девушки.

— Надеюсь, на мой вопрос вы ответите даром, — было заметно, что Дамблдор с трудом сдерживает отвращение.

— Спрашивай, там поглядим. Но если тебе василиска вырастить надо, то за него беру дорого, имей в виду.

— Как извлечь осколок души из хоркрукса?

— Никак, — Герпий взял с подноса большую грушу и с хлюпаньем вгрызся в ее желтый бок. — Мне такой вопрос тоже миллион раз задавали. Над своим хоркруксом властен один лишь его создатель. А мне жить еще не надоело! — Он сыто хохотнул, сжевал грушу и запустил огрызком в гостя. Тот едва успел выставить «Протего».

— Хоркрукс нельзя разобрать на части и почистить, как некий механизм. Нельзя вытряхнуть из него осколок души, — ни волшбой, ни уловками простецов, ни молитвами какому угодно богу. Хоркрукс можно только у-ни-что-жить. Понял, Ансельм, Аппий или кто ты там есть? — Герпий уже не смеялся. Он смотрел на Дамблдора не мигая, и в его выцветших карих глазах колыхалась тысячелетняя пустота. — Но и это ой как непросто. Я всё предусмотрел, Арвид-Александр-Антоний, всё-ё!

Беседка дрогнула, силуэты девушки и Герпия расплылись, превратились в пестрый вихрь, он закружил Северуса, понес в мельтешении звуков и образов и выбросил в полумрак и тишину какой-то комнаты, должно быть, рабочего кабинета или домашней библиотеки. Тут стояли книжные шкафы до потолка, солидно тикали напольные часы в резном футляре и горели свечи в массивном бронзовом шандале. У стола, в удобных высоких креслах сидели двое. Снейп сразу узнал Дамблдора, несмотря на то, что он был одет в старинную магловскую одежду и потому сильно смахивал на Почти Безголового Ника. На лице директора читались гнев и отчаяние. Его визави — облаченный в парчовый халат цветущий мужчина средних лет — смотрел на него с состраданием и что-то говорил. Похоже, то была заключительная часть длинного монолога.