Что тогда будет с нами?..

Через день после этого восхитительного предложения Мария Леонидовна пережила самое настоящее разбойное нападение. Она давно мечтала просто пройтись по улице, бездумно зайти в магазин, купить себе что-нибудь вкусненькое. Тем более у нее все еще разбирали и упаковывали архивы. Она договорилась, что уйдет из дома максимум на два часа, заперла двери и спокойно отправилась на долгожданную прогулку. Дома были люди. Она вернется с угощением для них. День среди людей – это ли не праздник! На улице Мария подставила лицо солнышку и принялась старательно дышать. Ах, если бы каждый день выходить, прогуливаться, какое это было бы счастье! Уехать бы на море, купить там домик и доживать свой век, встречая и провожая солнышко у кромки его волн. Неужели это несбыточная мечта? Или отправиться в кругосветное путешествие на корабле. Денег бы у нее на это хватило. Одна проблема: ее все так и норовят обмануть. И она может вместо покупки путевки на круиз расстаться с солидной суммой, если не с жизнью. Ну хорошо, скоро на дачу. Будет солнышко, будут соловушки, сирень, травка, цветы… Мария Леонидовна размечталась о лете, зашла в магазин, купила всего самого вкусного для своих гостей и в прекрасном настроении отправилась домой. В подъезде было тихо, и она решилась проехаться на лифте, хотя обычно поднималась на свой этаж пешком. Ее сумка с ключами и документами надежно висела на ремне, перекинутом через плечо. Пакет с покупками она держала в левой руке. А в правой сжимала ключи. Она уже готовилась вставить ключ номер один в скважину и тут почувствовала, как сбоку мелькнула какая-то бесшумная тень. А потом ее схватили за шкирку и начали трясти, словно дух вышибить собирались. И все это в жуткой тишине. Сколько это длилось? Скорее всего пару секунд, но время растягивается, порой очень некстати.

«Сейчас меня убьют», – подумала Мария Леонидовна, не успев даже испугаться.

И в этот миг распахнулась соседская дверь. Соседка вышла на лестничную площадку, отдавая кому-то в доме указания:

– Выгуляйте Джона, лодыри. Он сейчас вам на ковер нагадит. И будет прав….

Речь соседки оборвалась, когда она увидела живописную композицию: кто-то в черном капюшоне тряс Марию Леонидовну так, что голова той моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

– Милиция! – оглушительно загудела соседка трубным гласом, забыв, что надо кричать «полиция».

Тень немедленно оттолкнула Марию Леонидовну и рванулась к лестнице. Мария Леонидовна больно ударилась плечом о стену и осела.

Загавкал и завыл Джон, выбежали лентяи – муж и сыновья, не выгулявшие бедного великана Джона. Соседка с невероятной скоростью вызвала «Скорую» и полицию. «Скорая» примчалась в считаные минуты. Предложили госпитализацию, так как не исключали сотрясение мозга. Мария Леонидовна вполне пришла в себя после нападения и чувствовала себя сносно. Побаливало плечо, но не ложиться же из-за этого в больницу, тем более ей необходимо было присутствовать при упаковке и вывозе семейных архивов. Пришлось подписать отказ от госпитализации, правда, врач уверил, что ей в любой момент окажут помощь. Полиция обнаружила интересный факт: тень, как оказалось, следовала за Марией Леонидовной через весь двор к ее подъезду! На определенном отдалении, конечно, но особо не остерегаясь. Мало того, нападавший зашел в подъезд следом за ней! Она набрала код, вошла, не оглянувшись, захлопнулась ли дверь, а он в последний момент придержал ее и оказался в подъезде. Мария Леонидовна ожидала лифта, а преступник ринулся к лестнице. В итоге он оказался у дверей квартиры раньше хозяйки. И напал. Лица его ни на одной записи не было видно: капюшон, надвинутый на глаза, и ворот свитера, закрывавший рот, надежно его замаскировали.

Все – пшик. Хотя Марии Леонидовне было ясно без всякой полиции: это намек Эдуарда. Или выходи, мол, замуж, или подыхай, как кура. Она почувствовала себя совершенно беспомощной, слабой, безнадежно старой, чего прежде не было совсем. Да, она знала и раньше, что ей осталось недолго. Она порой даже призывала избавительницу-смерть, но почему ее лишают даже такого простого и естественного права, как смерть в собственной постели? Тихая, покойная, достойная кончина. Неужели этого она не заслужила? При этом она понимала, что, оказывается, это и есть высшее благо и высшая награда: безболезненная и непостыдная смерть. И блага этого надо добиться своими же усилиями. Ради этого она не могла позволить себе сдаваться.