Что увидела Кассандра

На Валентину никто не обращал внимания. Будто она ничего не значила, ее тут не было, как и все лето, только вот теперь она знала, что Эми Сью – плохой человек, а Бриттани… Что ж, Бриттани была так же неправа, как и она сама, очаровавшись Эми Сью: думала, что в ней что-то есть, но ничего в ней не было. И обе вели себя с Валентиной как с дерьмом. Она чувствовала, будто стёкла всех окон мира взрываются вокруг нее, но даже не режут ей кожу, ведь она призрак, как и Каспер.

Ее руки затряслись. Она достала сигнальный пистолет из-за пазухи, прицелилась и выстрелила.

Каспер вспыхнул.

Эми Сью никогда не вернется в «Депо». Как только Каспер загорелся, она протянула к нему обе руки, а ноги застыли на месте, рот открылся, но в горле не родилось ни звука. «Я влюблена в Бриттани, – подумала она. – А этого Бриттани мне никогда не простит».

Позже Эми Сью будет встречаться с женщинами и мужчинами, переедет в Атланту, будет жить хорошо и иногда, очень редко, вспоминать Бриттани и улыбаться, а потом думать о Рэйне, которая никогда ее не простит, и чувствовать стыд. А затем, снова и снова, выбрасывать все это из головы.

Бриттани думала, что вскрикнет или разревется, ведь это было куда хуже, чем разгромленная витрина, хуже, чем когда ей сказали, что она плохо целуется. Хуже, чем когда она увидела, как рыдает отец после того, как мать влепила ему пощечину. Но глаза ее остались такими сухими, будто сгорели вместе с Каспером. Возможно, из-за химикатов в воздухе. А может быть, она обнаружила в себе талант отпускать то, что уже и так потеряно.

Годы спустя, работая над спектаклем в Нэшвилле, она пройдет по улице и увидит чучело белки-альбиноса в витрине антикварного магазина. Она дотронется до стекла, посмотрит на запертую за ним белку и вспомнит Каспера, вспыхнувшего перед смертью, как на похоронах викингов. Каспер, милый пушистый дурачок, тот еще воин на пути в Вальгаллу, и как это ни странно, она поймет, что плачет – но плачет от счастья, от доброго воспоминания, хоть она и думала, что ей будет грустно.

Никто из них не знал, как долго горел Каспер. Кожа вспыхнула как бумага, клей под ней загорелся синим, чуткие уши утонули в дыму, а проволока, державшая кожу, начала заворачиваться вовнутрь: Каспер совершил свой финальный поклон. Он умер во второй и последний раз.

Эми Сью и Бриттани вышли из комнаты молча. Кетчупная липкая кровь забрызгала весь пол, будто Каспер взорвался: маленькие капли, распыленные во все стороны. Осталась только Валентина. Никогда она не видела ничего красивее. Сам выстрел прозвучал тихо, коротким хлопком, но звук попадания был громким, будто один человек ударил другого. Этот момент останется одним из лучших в ее жизни: и не потому, что она им гордилась, нет – чем тут гордиться, – но потому, что так редко удается покорить время и заставить одно краткое мгновение длиться вечно.

Что-то вроде извинения перед Джун

Если не веришь ничему другому, что я говорю, поверь хотя бы, что я не хотел задавить нашу кошку. Я совершал другие поступки, которыми не горжусь, но какой вообще развод проходит гладко? Скажу сразу, если говорить совсем начистоту, мне не стоило писать «Сука» ядом на газоне твоего нового парня. Я знаю, что ты знаешь, что это был я, и в свою защиту хочу сказать, что его лужайка сама напросилась. Интересно, сколько он простаивает на коленях, подрезая ножничками все неровные травинки? Как у него вообще остается время тебя трахать, с таким-то газоном, как поле для гольфа?

Но не суть. Суть в том, что машина – большая штука, а Джелли была тупой. Животные должны опасаться машин, они ведь пахнут смертью – выхлопами, кожзамом, освежителем воздуха с ароматом сосны, – но Джелли не такая. Джелли линяла копнами, ссала по углам, она была старой, подслеповатой и почти глухой. Наша дочь очень любила эту кошку, но Джелли не стала от этого хорошей кошкой. Джелли была крайне хреновой кошкой. Наша дочь любит меня, но ты вряд ли бы согласилась, что это делает меня хорошим мужем.