Что в имени твоем, Байкал

Как уже говорилось, в 1643 г. совершил поход на Байкал Курбат Иванов. О сборах, походе и его итогах он поведал подробно в 1645 г. в отписке якутскому воеводе Василию Пушкину: «Да в прошлом же во 151-м году послал я на усть Куты служилых людей десятника Семейку Скороходова, Семейку Черкашенина с товары-щи для государева жалованья хлебново и денежново и соляных окладов, и велел им по государеву указу прибрать на усть Куты охочих промышленых и гулящих людей на государеву службу на Байкал и на Ламу; и те служивые люди Семейка Скороходов с товарищи кликали охочих ис промышленных и из гулящих людей на государеву службу на Байкал и прибыли 48 человек. И те же служилые люди Верхоленского Братцково острошку тобольские и березовские и енисейские должились у торговых людей хлебными запасы и оружье покупали на порох и свинец дорогою ценою, должася великими долгами… а в вожи с собою взял тынгусково князца Можеуля… пришли край Ламы и на Байкал июля в 2 день со всеми служилыми людьми и велел делать край Ламы суды… и поделав суды переехали на Ольхон остров… А пришед з Байкалу служилыми людьми и с промышлеными в 152-м году сентября в 4 день и написав чертеж Байкалу и Байкал падучим рекам и землицам, распросные речи тынгусов и братцких людей про мугал и про Китайское государство и про иные землицы и на Байкале где мочно быть острогу…»^{53}. Как видим, до похода Курбат Иванов называл озеро двумя именами — Лама и Байкал, а после похода только одним — Байкал. Следовательно, 1643 г. явился переломным в представлениях русских. Если до этого у них было в употреблении два названия озера, то теперь, после похода Курбата Иванова, бесповоротно закрепилось одно — Байкал. Название Ламу (Лама) было забыто напрочь. И все последующие сообщения русских XVII в., за исключением одного — описания Спафария, говорят только о Байкале.

О Байкале пишет казачий десятник Константин Москвитин, который был отправлен атаманом Василием Колесниковым в 1647 г. из Верхнеангарского острога к монгольскому Цэцэн-хану^{54}. Свидетельство Москвитина тем более ценно для нас, что он пересек Байкал в его северной половине, от устья Верхней Ангары до Баргузина, т. е. там, где раньше в русских сообщениях определенно говорилось только о «Ламе». Кроме того, Москвитин знал и Южный Байкал, так как он входил в состав отряда Василия Колесникова, который в 1644 г. на судах переправлялся через Байкал к устью Селенги, но, встретив сопротивление бурят, вынужден был обходить Байкал по суше с севера, маршрутом Семена Скороходова.

Эвенкийское название Ламу у русских было в употреблении весьма непродолжительное время, всего лишь два-три года. Русские быстро перешли на бурятское название Байгал. При этом они приспособили его лингвистически к своему языку — Байкал, заменив характерное для бурят «г» на более привычное для русского языка «к». Вскоре и вся заозерная страна стала называться Забайкальем.

Далай

Название Далай применительно к Байкалу впервые отметил в 1675 г. царский посол Николай Спафарий, приведший первое систематическое описание Байкала^{55}. Он пишет: «… а иноземцы все, и мунгальцы и тунгусы и иные, называют все Байкальское море своим языком Далай, се есть море…» Что касается тунгусов, то здесь Спафарий явно ошибался.

Спустя столетие об этом названии писал И. Е. Фишер, утверждая, что так называют озеро «монголы, а по примеру их некоторые буряты…»^{56}.

Однако эти сообщения Спафария и Фишера не подтверждаются историческими документами. Они не подкрепляются и современными названиями Байкала, существующими у монголов и бурят. Так, монголы озеро-море называют Байгал нуур, а слово «далай» — «море» у них издавна закреплено в качестве индивидуального названия за озером Далай-Hyp, расположенным в восточной части Монголии^{57}. Буряты озеро Байкал называют Байгал далай, в их фольклоре встречается также название Байгал сагаан далай — седой Байкал (бурятское «сагаан» означает «белый»), в летописях — Байигал далай^{58}. Здесь слово «далай» входит в названия, но вполне ясно, что оно применяется в своем нарицательном значении. Это слово в качестве собственного имени не отмечено в современной топонимике Бурятии, оно, как и у Монголов, издавна закреплено лишь за упомянутым выше озером в Монголии — Далай-нуур^{59}.

Все это говорит, скорее всего, о том, что сообщения Спафария и Фишера о названии Далай основывались не на документах, а на простом возведении бурят-монгольского слова «далай» — «море», имеющего нарицательное значение, в ранг индивидуального названия, собственного имени.

Упоминание о том, что буряты называют озеро-море именем Далай, есть в некоторых современных трудах^{60}, но оно документально не подтверждено.

Святое море