Что вы втираете. Как научиться выбирать косметику, которая работает

Dior выращивает собственную розу для линии Dior Prestige в долине Луары. У гранвильской розы долгая история: этот сорт выведен путем многочисленных скрещиваний, и климат выбранного места подходит для нее идеально: там достаточно суровая зима и мягкое лето, наша роза растет закаленной и крепкой. Это полностью органическое производство на нашей земле, и это долгий процесс: сама подготовка земель заняла около семи лет. Цветы собираются вручную, в течение четырех часов бутоны доставляются на переработку – она у нас тоже собственная и запатентованная, называется динамическим анфлеражем: сначала лепестки замораживаются, а затем ультразвуком получают нужный активный ингредиент. Его мы называем нектаром гранвильской розы. Вообще Dior выращивает не только розу, сады есть во Франции (икемская виноградная лоза и мальва в Анжу), в Буркина-Фасо, Швейцарии, на Мадагаскаре. И это вопрос исторического наследия: для нас очень важно поддерживать принципы именно местного традиционного земледелия и создавать рабочие места.

Катерина Юр, тренинг-менеджер Dior

Правило «Где родился, там и пригодился» работает и в финальной точке развития любой косметической компании: у самых больших игроков есть собственные исследовательские лаборатории и центры. Чаще всего открывают их в родных странах брендов – Helios, главный исследовательских хаб LVMH Group, построили неподалеку от Орлеана (там сидят все ученые марок Dior, Guerlain, Givenchy, Kenzo и других). У L’Oréal – несколько исследовательских центров неподалеку от Парижа. Это космически дорого, потому что строить их в нынешних реалиях нужно с соблюдением высочайших экологических стандартов, да и оснащать по последнему слову техники – иначе непонятно, зачем это все начинать. Но аналитики уверены, что вложения окупятся: собственные разработки дают маркам фору новостной и патентной повестки и именно новинки приносят примерно четверть дохода любому косметическому производству. И здесь нельзя не рассказать о людях, которые в их разработке играют одну из важных ролей, – этноботаниках.

Охотники за головами

О счастливых людях, у которых наверняка нет проблем с бонусными милями и новыми впечатлениями, и растениях

Ездить по самым странным странам мира, собирать местный фольклор, в котором вершками и корешками лечат неизлечимые хвори, ночами наблюдать за тем, как именно распускается цветочек, с которым вы до этого были даже не знакомы, – это, мне кажется, работа мечты. Индианы Джонсы от ботаники, эти люди ищут те самые полезные компоненты, экстракты и вытяжки, которые производитель позже выберет для формулы. Может показаться, что это современная версия тех самых травников из Средневековья, но есть нюанс: этноботаники занимаются доказательной частью изучения мира растений, а не просто гуляют по полям, жуя колосок. Ксавье Ормансэ – этноботаник, который оттрубил почти двадцать лет в Chanel и «открыл» тот самый экстракт Vanilla planifolia для Sublimage и мадагаскарский голубой имбирь для Hydra Beauty. После этого он искал растения для Yves Rocher, успел поработать для американского Beautycounter и вернулся во Францию в Pierre Fabre. Разговаривать с шаманами, ведьмами и лекарями, проводить опыты с растениями в полевых условиях, уворачиваясь от самых разных обитателей лесов, и разбираться в косметике – для такой работы надо родиться с определенной страстью к приключениям.