Что забыла Алиса

– Я торопилась.

– А шарф – это из вещей Оливии, которые у нее на выход. – Мадисон окинула ее взглядом.

– Знаю, но он такой стильный, – ответила Алиса, приподняв рукой легкий газовый материал.

Мадисон еще раз загадочно посмотрела на нее и снова опустила голову.

– Послушай, Мадисон… – Ник открыл глаза.

– Ты мне мороженое обещала, – сказала Мадисон, уставившись на Алису, как будто она в очередной раз не выполнила обещания.

– Да, было дело.

– Пора мне… – Ник вздохнул. Он обулся и посмотрел на Мадисон сверху вниз. – Смотри только не разболтай брату с сестрой, что ела мороженое на пляже, ладно? А то в следующий раз всех вас погонят вон из школы.

– Ладно, – хихикнула Мадисон. И добавила, глядя ему вслед: – Я при папе не хотела говорить, что случилось.

Должно быть, девичьи счеты…

– Давай, я тебя слушаю.

Мадисон снова опустила подбородок на колени и сдавленно выговорила:

– Хлоя мне сказала, что у вас с мистером Гордоном это было…

– Что – это? – переспросила Алиса, не сразу поняв.

– Секс, что-что! – выдохнула Мадисон. – Она сказала, прямо у него в кабинете. Раз, наверное, сто было – так и сказала.

Что еще за мистер Гордон? Ах, Доминик!

– Дорогая моя… – начала Алиса, совершенно потерявшись.

Прежде всего, не было никакой уверенности, правда ли это. Точно ли, что этого не было в его кабинете? А что, если было?

– Меня чуть не стошнило, даже рот рукой пришлось закрыть. Не было, правда же? Ты не раздевалась перед мистером Гордоном, правда, мама?

Даже если и раздевалась, Хлою никто не посвящал в такие подробности. И уж точно – Доминик не объявлял об этом на общешкольном собрании.

– Хлоя Харпер нагло врет, – решительно сказала Алиса.

– Я так и знала! – облегченно выдохнула Мадисон. – Я так и говорила! – Она посмотрела на воду, заправила волосы за уши и добавила: – А еще она сказала, что я самая страшная в школе, но тут она не соврала, это правда…

У Алисы защемило сердце.

– Ну какая же это правда! – возразила она.

– А у меня было такое чувство… – продолжала Мадисон, – такое чувство, будто голова вот-вот лопнет. Она стояла прямо передо мной, я выхватила ножницы, которые брала на труд, и отрезала ей косу. Раз – и все! И коса упала прямо на землю. А когда она обернулась, я швырнула в нее тортом. Испортила торт, да. Его даже никто не попробовал. А у меня такой хороший торт первый раз получился!

– Ты грозила, что изуродуешь ее ножницами?

– Нет! Это она придумала, чтобы мне еще больше навредить!

– Не врешь?

– Не вру.

– Вот и хорошо… – отозвалась Алиса. Ну, все лучше чем ничего. – Знаешь, Мадисон, – осторожно начала она, – в жизни ты еще услышишь много всяких гадостей, и если каждый раз будешь так на них реагировать, то попадешь в тюрьму.

Мадисон, казалось, задумалась над этой невеселой перспективой, но возразила:

– Я несовершеннолетняя, а таких в тюрьму не сажают.

– Это теперь ты несовершеннолетняя, а когда вырастешь…

– А когда вырасту, мне на это будет наплевать.

– Ты хочешь сказать, сядешь ты в тюрьму или нет? Думаю, что будет очень даже не наплевать.

– Да нет! – Мадисон досадливо закатила глаза. – Мне будет наплевать на всякие разные гадости, потому что я вырасту. Вырасту и всем буду говорить: «А мне наплевать, я уезжаю во Францию».

А, ну конечно… Алисе смутно вспомнилось, что ребенком она думала почти так же: чувства взрослого никто не может задеть, потому что как их можно задеть, если ты сядешь за руль и уедешь куда захочешь?

Не успела она придумать, как бы ответить так, чтобы не разочаровать дочь (стоило ли ждать от нее чего-то другого?), как на них упала чья-то тень.

– Доставка мороженого населению! – сказал Ник, держа в руке три вафельные трубочки. – Тебе по-прежнему нравится ромовое с изюмом? – обратился он к Алисе.

– Конечно! – ответила она; забавно, что об этом приходилось спрашивать.

Они уселись и, глядя на воду, принялись каждый за свою трубочку.

– Мадисон рассказала мне, что наболтала ей Хлоя, – начала Алиса. – Сплошная гадость и вранье.

– Понятно, – осторожно откликнулся Ник, лизнул мороженое и посмотрел на обеих.

– Мне кажется, мы должны научить Мадисон, как ей лучше реагировать, когда она сердится.

– Я, например, в таких случаях всегда десять раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, – сказал Ник.

– А вот и нет! – уличила его Мадисон. – Ты сразу же начинаешь орать. И мама тоже. А помнишь, как она залепила в тебя коробкой с пиццей?

М-да… хороший же пример они подают своим детям.

– Дело в том, что… – Алиса кашлянула.

– Папа, возвращайся домой, пожалуйста! – попросила Мадисон. – По-моему, тебе нужно вернуться домой и снова стать маминым мужем. Вот тогда я перестану сердиться, точно говорю! И вообще ничего плохого делать больше не буду! Я даже могу подписать с вами какой-нибудь договор! Ну, типа, что вы можете подать на меня в суд за мои плохие поступки, а я обязуюсь больше так себя не вести.

Она взглянула на отца с отчаянной мольбой.

– Дорогая моя… – заговорил Ник, скривившись, как от зубной боли, и замолчал, потому что на пляже что-то случилось.

Люди кричали, бегали. Алиса видела, как на утесе начала собираться толпа, как все показывали на что-то в воде.