Что забыла Алиса

До того, днем, когда Элизабет с Беном отправились домой, Алисе неожиданно пришло в голову, что она, похоже, должна накормить этих троих детей. Она позвонила матери, спросила, что сделать на ужин, и объяснила, что хочет побаловать их любимыми блюдами. Барб минут двадцать посвящала ее в пищевые причуды каждого начиная с самых первых дней их жизни: «Помнишь, как Мадисон вдруг заделалась вегетарианкой? Ну, понятно, это случилось как раз тогда, когда Том никаких овощей в рот не брал. Оливия, само собой, оказалась на распутье: есть ли ей только овощи, как Мадисон, или не есть их совсем, как Том! Когда дело доходило до еды, ты просто волосы на себе рвала!» Как следует поломав голову, Барб в конце концов посоветовала сделать гамбургеры по-домашнему: «По-моему, очень неплох тот твой рецепт из кулинарной книги „Хат фаундейшн“. На прошлой неделе ты жаловалась, что эти гамбургеры тебя просто достали, но дети жить без них не могут. Я не сомневаюсь, что ты это помнишь. Помнишь же, дорогая? Ведь всего неделя прошла!»

Алиса нашла кулинарную книгу, которая открылась как раз на нужной странице с рецептами. Все необходимое нашлось в холодильнике и буфете, которые, к ее удивлению, ломились от припасов. Этого хватило бы, наверное, на сотни голодных детей. Прокручивая мясо для фарша, она поймала себя на том, что совсем не смотрит в кулинарную книгу. Казалось, она наизусть знала, когда добавлять две моркови, когда – один цуккини, когда – два яйца. Налепив котлет, она положила их в холодильник, достала из морозильника готовые булочки, сделала зеленый салат. Будут его дети? А кто же их знает? Если что, они с Ником съедят. Он ведь останется на ужин? Не может же он просто высадить детей и уехать? Но она с ужасом думала, что, наверное, именно так и поступают разведенные родители. Придется, наверное, просить его остаться. Даже умолять, если будет нужно. Ей нельзя сейчас быть одной с детьми. Это даже небезопасно. Она понятия не имела, как правильно поступать. Ну вот, например, как они купаются? Самостоятельно? Читала ли она им сказки? Пела ли песни? Когда укладывала спать? И как это делала? Мать предложила приехать и помочь с детьми, но Алиса не хотела говорить об этом Нику.

Она спустилась вниз и прошлась по своему красивому сияющему дому. Около полудня явились две горничные со швабрами и тряпками, вежливо спросили, как прошел вечер, и включили свои пылесосы. Они мыли, чистили, драили, а Алиса рассеянно бродила по дому, чувствовала себя страшно неловко и совсем не понимала, каких действий от нее ожидают. Как быть? Начать помогать? Или, наоборот, не мешать? Давать указания? Спрятать ценности? Она уже приготовила кошелек, чтобы дать им, сколько они попросят, но о деньгах не было сказано ни слова. Они попрощались до четверга, сказали, что придут в обычное время, и удалились, вежливо помахав руками. Она закрыла за ними дверь, вдохнула запах полировки для мебели и подумала: «Я – женщина, у которой есть плавательный бассейн, кондиционеры и уборщицы».

Она осмотрелась в кухне, и взгляд ее упал на полку с винами. Надо открыть одну – пусть подышит, пока Ник едет. Она выбрала бутылку, пошла за штопором и тут увидела, что в бутылке нет пробки. Крышка была простая, закручивающаяся. Смешно… Запах вина защекотал ноздри, и она, не отдавая себе отчета, налила полный стакан. Глубоко вдохнула. Внутренний голос вопросил с укором: Ты что делаешь, больная? И тут же появилась другая мысль: Ого, ежевичное!

Вино скользнуло в горло, и она мельком подумала, не превращается ли в алкоголичку. Еще не было и шести. Вина она никогда особенно не жаловала. Но именно это казалось привычным, знакомым, пусть даже она и подозревала, что поступает неправильно. Может быть, поэтому Ник ушел от нее и хотел оформить опекунство над детьми? Она спилась. И никто не знал об этом, кроме Ника и детей. Не стоит ли ей обратиться за помощью? Она сделала большой глоток. Вступить в ряды анонимных алкоголиков, пройти все эти их двенадцать ступеней? И не пить больше ни капли? Она глотнула еще, забарабанила пальцами по столу. Скоро приедет Ник, и эта загадка наконец разрешится. Вопреки всякой логике она была почти уверена, что стоит ей увидеть лицо Ника, как она вспомнит все, без всяких провалов.

После обеда снова заглядывал Доминик. Привез ей готовый горячий шоколад и крошечные кексы из поленты. Она сделала вывод, что очень все это любит, и отреагировала сообразно ситуации. Ее саму удивило то удовольствие, которое она ощутила, когда увидела его у двери. Может быть, оттого, что держался он несколько нервно. Поэтому у нее возникало ощущение, что она ему очень нравится. Она очень нравилась Нику, но и он нравился ей так же сильно, так что все уравнивалось. А когда она говорила с Домиником, возникало чувство, что каждое ее слово звучит чуть ли не откровением.

– Как сегодня с… э-э… памятью? – осведомился он вежливо, когда они расположились на задней веранде, чтобы пить горячий шоколад и лакомиться кексами.

– Спасибо, чуть получше.