Что же тут сложного?

Миссис Эберт сказала, что Эмили ходит к школьному психологу, тому, с кем я договорилась после звонка ее классного руководителя. Разумеется, их беседы строго конфиденциальны, и все же педагоги утверждают, что Эмили стала лучше учиться, рассталась с компанией леди Макбет и нашла новых друзей.

– Эмили чудесная девочка, – сказала мне на прощанье миссис Эберт, и я от растерянности не нашлась с ответом, лишь энергично кивнула и пожала ей руку.

Кейт – Эмили

Доченька, нам нужно поговорить. Ты где? Хх.

Эмили – Кейт

Я у Джесс, мы делаем историю. У меня все в порядке. Пож не волнуйся за меня! Хх.

Кейт – Эмили

Я тебя люблю. хх.

Эмили – Кейт

 и я тебя. хх.

20:23

В доме тихо. Бен у Сэма, Эмили до сих пор у Джесс. Я позвонила ей, она сказала, что все замечательно и можно она еще тут побудет. О моей беседе с миссис Эберт поговорим после. Мне больно от мысли, что ей пришлось вытерпеть всю эту гадость в одиночку. Я помешиваю вилкой липкий влажный гипоаллергенный собачий корм, как вдруг Ленни принимается рычать. Значит, Ричард идет. Раньше Ленни так на Ричарда не рычал, это что-то новенькое – наверное, меня защищает. Я собиралась с духом, чтобы рассказать Ричарду про Эмили и белфи, я жила с чувством вины, вот момент и настал. По-хорошему, надо было сразу ему во всем признаться, несмотря на просьбу Эмили не говорить папе. Миссис Эберт правильно сказала: белфи вернется бумерангом.

Заходит Ричард, кладет шлем на стол, и по его виду я понимаю, что ему еще хуже, чем мне, его буквально колотит. Такое ощущение, что он чем-то напуган, как будто нас обокрали или еще что-то. Глядя на его перекошенное от волнения лицо, я думаю: о господи, наверное, моя мама умерла. Или его мама умерла. Или что-то случилось с Беном.

– Что стряслось? Все в порядке?

– Я должен тебе кое-что сказать, – отвечает Ричард.

– Нет, это я должна тебе кое-что сказать, – возражаю я.

– Кейт, мне правда нужно тебе кое-что сказать. Мне кажется, точнее, у меня уже давно такое ощущение, словно я попал в ловушку и должен направить силы в иное русло.

– Ты все силы направляешь на свой велосипед. И было бы куда лучше, если бы ты направил их на своих детей. Тут я с тобой согласна. Я хотела рассказать тебе вот что: у Эмили проблемы в школе. Я только что встречалась с руководительницей шестых классов. После летних каникул Эм сфотографировала свою задницу, чтобы сравнить с девчонками, кто больше загорел, а одна стерва, Лиззи Ноулз, ты ее знаешь, выложила это белфи, то бишь фотографию задницы, в социальную сеть, и снимок разлетелся по всему интернету.

Ричард досадливо морщится. Такое выражение лица у него бывает всякий раз, как он замечает, что я смотрю “Даунтон”.

– Зачем Эмили сделала эту глупость?

– Потому что она подросток и живет в культуре Большого Брата, который поощряет их выставлять себя напоказ в социальных сетях. Они подсаживаются на лайки, им льстит внимание, они свайпают направо и налево, они видят друг в друге вещь, а не родственную душу, у них нет никакого понятия о личном пространстве, и вообще это какой-то кошмар. Ты уж извини, я давно собиралась тебе обо всем рассказать.

– Это ты меня извини, я тоже давно собирался тебе обо всем рассказать, – отвечает Ричард.

– Что?

– Я ждал удобного момента, чтобы сообщить тебе о беременности.

– ЭМИЛИ БЕРЕМЕННА?!

– Джоэли.

– Кто?

– Джоэли беременна.

– Та девушка, которая приходила на Рождество? Эта задейка?

– Да. Она испугалась, что у нее будет выкидыш и она потеряет детей.

– Детей. То есть их несколько? Близнецы? Твои?

Он отводит глаза. Господи боже, да он никак всерьез.

– Это так-то ты духовно развиваешься? Трахаешься со своей соевой индейкой, пока я жопу рву на работе, чтобы мы по миру не пошли?

– Я надеюсь, более того, я убежден, что мы сумеем сесть и конструктивно и цивилизованно все обсудить.

– Да неужели? Цивилизованно, говоришь? А забыл, как ты мне говорил: “Прости, но мы не можем себе позволить третьего ребенка. Потому что мы перешли на новый этап жизни. Ты ведь не хочешь снова все эти бессонные ночи?” То есть мне ты рожать запретил!

– Я понимаю, это выглядит некрасиво, – отвечает он, – и мне ужасно жаль, правда. Все так запуталось, мы с тобой совсем перестали друг с другом разговаривать, и я должен был, но не…

– …не предохранялся? Или Джоэли предпочитает вычислять овуляцию по долбаным лунным циклам?

Ричард молча смотрит на свои велотуфли. Потом вежливо интересуется, собирать ли ему вещи, словно уезжает куда-то на выходные, а не уходит от жены, с которой прожил четверть века. Я оглядываю кухню, ту самую, которую ремонтировала, как и остальной дом, чтобы создать уют, превратить его в семейную крепость, способную выдержать любые невзгоды.

И тут меня прорывает. Вся обида и злость, накопившиеся с процентами в банке праведного негодования. Весь эгоизм Ричарда, для которого собственное желание заняться “полезным делом” и переучиться на психолога важнее нашего материального благополучия.