Что же тут сложного?

Сосредоточься, Кейт. Тебе еще нужно выполнить домашнее задание. Сегодня мне приходится усаживать за уроки саму себя. Для завтрашнего собеседования на ничтожную должность в инвестиционном фонде, который я же и создала сто лет назад. Об этом, разумеется, упоминать нельзя, как и о том, что сейчас фонд стоит миллионов на двести меньше, чем когда я им руководила. Я заурядный кандидат с впечатляющим, пусть и выдуманным, резюме. С помощью нашего женского клуба, а также Кэнди, Дебры и Салли я довела до блеска легенду для семи лет “простоя”. А заодно и сменила возраст – теперь мне столько же лет, сколько было в тот год, когда я уволилась из этой самой компании, забавно, правда? Не забыть: мне сорок два. (Рой, я надеюсь, ты понимаешь, мы не имеем права оговориться, хорошо?)

Вдобавок я составила список новых аббревиатур, которые появились с тех пор, как я уволилась из “ЭМФ”, например:

НОРМА.

Страны: Нигерия, Руанда, Маврикий, Алжир. Что это нам говорит: государства Африканского континента с вероятными перспективами развития.

– Что еще за “НОРМА”? – Ричард стоит у стола и заглядывает мне через плечо. – К тому месту, в котором ты работала, дорогая, понятие “норма” в принципе неприменимо. Там же одни записные психи. К нам сейчас много таких приходит на консультацию. Область стремительного роста, капиталисты с синдромом эмоционального выгорания.

– Нужда заставит, – улыбаюсь я и похлопываю его по руке. Главное – не сказать в ответ “Раз уж ты у нас теперь психолог, которому платят бобами и бусами, кто-то должен зарабатывать на ипотеку”, не развязать ссору. Только не сегодня.

– Эмили, будь добра, накрой на стол и не мешай маме. Она готовится к собеседованию. – Ричард надел полосатый фартук мясника, который я подарила ему на день рождения, и заявил, что сам приготовит ужин, чтобы я могла позаниматься. Типичное проявление доброты и заботы, которое лишь прибавит мне хлопот. Лучше бы он вообще ничего не делал.

Дело в том, что Ричард готовит не как Делия или Найджела, нет, на кухне он Раймон Блан[38] – бульон из костей, купленных в мясной лавке, сложные соусы, каждый из которых делается в три этапа. Даже мороженый горошек у него непременно должен быть с луком и панчеттой. В результате получается не ужин, а настоящее объедение, вот только исчезает он за десять минут, а мне потом еще три дня убирать кухню. Я изо всех сил сдерживаю раздражение, правда-правда.

21:35

Бен уже в пижаме, гоняет меня по списку. Он готов на что угодно, лишь бы не ложиться – разумеется, на все, кроме выполнения домашних заданий.

– Так, мама, кто такие ГусИИ?

– Э-э, Греция, Испания, Италия.

– Верно! – Сын ободряюще улыбается. – А почему их так называют?

– Да потому что они гуси лапчатые. Самые слабые и закредитованные экономики Европы, из-за которых несколько лет назад случился настоящий финансовый кризис. Трудно заставить работать такую валюту, как евро, если ею пользуются и богатые страны типа Германии, и бедные.

– А мы ГусИИ? – с тревогой уточняет Бен.

– Нет, милый, мы, скорее, ПУДЕЛИ. По Уши в Долгах, Естественно, но все же Ликвидны. Гав-гав!

Бен лает в ответ, тянется ко мне и обнимает. Последнее время такие щедрые жесты редки. А ведь я до сих пор помню того мальчонку, который кричал от радости и удивления, когда я сообщила ему, что ухожу из “ЭМФ”. “И ты теперь будешь настоящей мамой?” – спросил он. Как будто, пока работала, я была ему ненастоящей мамой.

Я чмокаю его в макушку.

– А теперь в кровать, мистер! Ты же понимаешь, что меня, скорее всего, не возьмут?

– Возьмут, – отвечает он и отворачивается, так что я не вижу его лица. – Ты ведь очень умная, мам.

22:10

Аккуратно раскладываю в ванной на корзине для белья одежду на утро. Колготки без стрелок? Есть. Туфли, две штуки, из одной пары. Есть. Новый, отлично сидящий бархатный жакет цвета индиго из “Маркс и Спенсер”. (Я позволила себе купить одну новую вещь для моральной поддержки.) Есть.

Зеркало демонстрирует, что проект “Возвращение на работу” уже срезал лишнее сальце с моих окороков, да и талия показалась – к сожалению, не такая тонкая, как в юности. Но все же это улучшение, хотя мне и понадобится дополнительная помощь. Разрезав упаковку маникюрными ножницами, извлекаю новое корректирующее белье. Выглядит оно так жутко, словно его сшил серийный убийца из кожи жертв в фильме про Ганнибала Лектера. Обошлось мне в сотню фунтов, уму непостижимо, однако же оно “утягивает определенные зоны”. Не вполне понимаю, что это значит, но именно это мне и нужно.

Извиваясь, надеваю через голову эластичный мешок, белесый, как лосьон от ожогов, но белье до того тугое, что никак не натягивается на бедра. Такое ощущение, будто я пытаюсь засунуть чересчур много мяса в оболочку от сардельки. Не могу пошевелиться. Не нахожу отверстие для руки. Впадаю в панику.