Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста

«Но сердце, — скажет кто-нибудь, — от оскорблений возмущается и терзается». Знаю это и я. Поэтому-то и превозношу тех, которые укрощают этого ужасного зверя. Если желаем, то можем отразить от себя эту страсть. Почему мы не подвергаемся этой страсти, когда укоряют нас начальствующие? Не потому ли, что в нас в это время возникает страх, равносильный этой страсти, который поражает нас и не допускает даже зародиться в нас гневу? Почему и рабы, получая от нас тысячи укоризн, все это переносят в молчании? Не потому ли, что и на них наложены те же узы? Так и ты помысли о страхе Божием — о том, что Сам Бог тогда уничижает тебя, повелевая тебе молчать, и ты все будешь переносить кротко. Скажи нападающему на тебя: «Что я могу тебе сделать? Некто Иной удерживает мою руку и язык мой». И эта мысль побудит и тебя, и его к благоразумию.

Итак, скажем нашей душе: «Бог нас уничижает ныне — Бог, удерживающий наши руки, не будем же храбриться, и да не будет для нас Бог менее людей досточтим». Вы ужасаетесь этих слов? Но я желаю, чтобы вы страшились не слов только, но и дел. Бог повелел нам не только терпеть, когда нас заушают, но и быть готовыми переносить что-нибудь и хуже того. А мы, напротив, с таким усилием сопротивляемся, что не только не бываем готовы на злострадания, но и стараемся мстить за себя, а часто даже первые поднимаем неправедные руки — считаем себя униженными, если не воздадим тем же. Странно, что мы считаем себя победителями, тогда как терпим крайнее поражение и бываем повержены долу; получая безчисленные удары от диавола, думаем, что мы его преодолеваем.

Итак, познаем, прошу вас, этот род победы и будем побеждать таким образом. Злострадать — значит быть увенчанным. Если мы хотим быть прославлены от Бога, будем соблюдать не обычаи мирских подвигов, а закон, данный от Бога для подвигов духовных: будем все переносить с долготерпением. Таким образом мы победим и препирающихся с нами, и все, что есть в мире этом, и обетованные блага получим благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Памятозлобие [25]

Подлинно, не низкой ли и потерявшей самосознание душе свойственно то, что делают и говорят неистовствующие от ярости? Но есть и другой вид неистовства, еще худший. Какой? Тот, когда не хотят оставить гнева, но питают в себе памятозлобие как какого-нибудь домашнего палача. Самих же их первых мучит памятозлобие еще и здесь, не говоря о будущем.

Подумай, какое терпит мучение человек, возмущенный душой, каждый день помышляя о том, как бы отомстить врагу? Прежде всего он мучит сам себя и томится, раздражаясь, досадуя на самого себя, разгорячаясь.

Точно огонь постоянно горит в тебе, и, когда горячка усиливается до такой степени, ты не ослабляешь ее, думаешь, как бы причинить какое зло другому, а между тем терзаешь самого себя, постоянно нося в себе сильный пламень, не давая успокоиться душе своей, постоянно свирепея и содержа ум свой в тревоге и смятении.

Что хуже этого неистовства — всегда мучиться, раздражаться и воспламеняться? А таковы души злопамятных. Они, как скоро увидят того, кому хотят отомстить, тотчас же выходят из себя, услышат ли голос его — падают и дрожат, лежат ли на постели — придумывают тысячи мучений, как бы поразить и растерзать своего врага, а если при этом увидят его благоденствующим — о, какое для них наказание!

Прости же другому проступок его и избавь себя от мучения! Для чего ты непрестанно мучишь себя, чтобы однажды поразить и наказать его? Для чего причиняешь самому себе изнурительную болезнь?

Для чего продолжаешь гнев свой, когда он готов прекратиться? Да не продолжится гнев ваш даже до вечера, говорит Павел (см.: Еф. 4, 26); он, как бы какая тля и моль, подъедает корень нашей души. Для чего удерживать внутри себя этого дикого зверя? Лучше положить зме я или ехидну на сердце, нежели гнев и памятозлобие: от тех скоро можно было бы нам освободиться, а этот остается постоянно, вонзая свои зубы, впуская свой яд, возбуждая злые помыслы.

«Я делаю это, — скажешь, — для того, чтобы тот не стал смеяться надо мною, не стал презирать меня»? Жалкий и безрассудный человек! Ты не хочешь быть посмешищем для подобного тебе раба, а подвергаешься неблаговолению своего Владыки? Не хочешь быть в презрении у равного тебе раба, а сам презираешь Владыку? Не можешь снести презрения от человека, а не подумаешь, что ты прогневляешь Бога, посмеваешься над Ним, пренебрегаешь Им, не оказывая Ему повиновения? А то, что он не будет смеяться над тобой, это очевидно. Если станешь мстить, то будет великий смех, великое презрение, так как это — дело малодушия, если же простишь, то великое удивление, так как это — дело великодушия.