Чтобы человек стал Богом

Невозможно скрыть эту трудность. Все, кто знаком с нашей западной литературой мистиков, всё время наталкиваются на эти «жертвы любви», предлагающие себя Суду Божью, желающие заплатить вместо грешников и таким образом получить для них спасение. Часто, впрочем, сам Христос или Святая Дева Мария, побуждают их принять эту миссию, открывая им своё мучительное желание спасти губящие себя души, но в то же время сообщают, что они не могут достичь этого без героического сотрудничества души, избранной для такого искупления. Напрасно было бы увеличивать количество цитат. Подобным текстам нет числа. Приведём только два примера, взяв их наугад.

Сестра Мария-Марта Шамбон молилась как обычно, возможно, ночью. На ней были орудия покаяния, а может быть, она получила уже свой железный венец с острыми шипами. Она молилась в том числе за сестёр своего монастыря, удерживаемых в Чистилище. Тогда Святая Дева Мария приободрила её: «… Я страдаю, видя их в этом огне! … Я Царица и Я хочу, чтобы эти души царили вместе со Мной! Несмотря на всю нашу власть, моего сына и мою, мы не можем их освободить: они должны искупить вину. — Но вы можете так легко принести им облегчение и открыть им путь на Небо, понеся за них Святые Раны Богу Отцу[1410]¹».

Так и Христос, довольный испытаниями, перенесёнными сестрой Фаустиной Ковальской, говорит ей: «Дочь моя, твоё доверие и твоя любовь мешают Моему суду. Я не могу наказывать, ибо ты мешаешь Мне[1411]».

Мы встретились с настоящей трудностью. Она тем более велика, что очень часто, подобно тем текстам, которые мы только что привели, сами богословские формулировки кажутся составными частями опыта, поскольку Христос, Святая Дева Мария или святые, и даже души чистилища выражаются в подобных категориях. Добавим к этому ощущения многих мистиков, когда они лично испытали на себе гнев или возмущение Бога, за которое они заплатили страданиями, даже если это был грех других людей. Такого рода ощущения гнева напрямую являются опытом, который, как нам кажется, в свою очередь, подтверждает всю эту богословскую схему Искупления.

Однако все эти тексты носят отчётливо выраженный метафорический характер. Ни один из них нельзя воспринимать как прямую богословскую концепцию тайны Искупления, потому что в этом случае они закончатся представлением Бога, как не только нетерпимого, но и как гротескного существа. Следовательно, в любом случае, очевидна необходимость новой интерпретации. Вот мы и попробуем показать на нескольких примерах, что в действительности подобные опыты часто несут в себе элементы, которые прямо соответствуют богословию, которое мы изложили. А данные самими участниками формулировки, по сравнению с многочисленными текстами, относящимися к официальному богословию, содержат (причём чаще, чем кажется) объяснения, которые, против ожидания, соответствуют нашему богословию.

Но надо сказать уже сейчас: даже если принять богословскую схему Искупления, которую мы предложили и которую считаем наиболее верной Преданию, то всё равно страдания, перенесённые этими мистиками и, по всей видимости, угодные Богу, не станут от этого другими, и они ужасны! Но они также находятся в соответствии с распоясавшимися силами зла в нас и в мире. Мы только попытаемся показать — и нам кажется, что от этой разницы меняется всё — что страдания мистиков выплачиваются не Богу, но нам. Ведь именно для победы над нашим жестокосердием, над властью нашего эгоизма требуются такая любовь, доходящая до героизма, до головокружительных высот абсолюта.

Бог не ждёт ни от этих страданий, ни даже от этой любви никакого возмещения ни для Себя, ни для своего Правосудия. Если в некотором смысле и есть «восстановление», то его место не рядом с Богом, но в нас, грешниках. Мы отремонтированы на манер поломанных машин, или, скорее, излечившихся больных. И только после этого, во вторую очередь, можно говорить о различных других «восстановлениях» или возмещении за горе или обиду, нанесённых ближнему; восстановлении божественного плана; исцелении той таинственной раны, которую нанёс Сердцу Господа недостаток любви, но не в качестве невозможного возмещения, когда исключительная любовь одних компенсирует недостаток любви других, но, скорее, напрямую, через восстановление любви в грешнике и радость видеть его спасённым.