Чтобы желания сбывались

Билл смотрел и видел отчаянное желание этого маленького смешного существа, троллейбусной кондукторши с кроличьими зубами, быть в его глазах Женщиной — прекрасной и вожделенной. Искушение было непреодолимым. Каждому человеку, наверное, хоть раз в жизни хотелось побыть волшебником, самым могущественным из всех — исполнителем желаний… Волшебником, который может неожиданно достать из расшитого рукава или из шляпы что угодно — голубя, платок, розу… Достать и отдать восхищённой девочке с горящими глазами, и услышать её восторженное — ах!.. Билл чувствовал, что ему выпал шанс сотворить волшебство; глядя в обращённое к нему распахнутое, ищущее, алчущее личико маленькой кондукторши он начинал осознавать своё всемогущество, крепче срастаться с ним; для того, чтобы совершить Чудо, сейчас ему достаточно было просто протянуть руку…

Но он должен был предупредить её. Так же, как предупреждал всех остальных девушек — найдя самые понятные и деликатные слова, объявить ей, что рассчитывать она может только на одну единственную ночь… За всё время своей службы Билл ни разу не уходил по-английски, не сбегал из отеля рано утром, пока жертва его полуночной жатвы спала… Он был безукоризненно честен с женщинами и всегда говорил им заранее, чем всё закончится.

Предупредить маленькую кондукторшу…

Билл представил себе, как изменится тогда выражение узкого некрасивого личика, как резко оно погаснет, поблёкнет, отвернётся от него, как ссутулятся хрупкие плечики, как она будет брести по тропинкам лесопарка к автобусной станции рядом, но уже бесконечно далеко; он понял уже, что девушка ещё слишком юна для коротких приключений, вероятно, она даже невинна, и в ней живёт ещё самое большое и самое напрасное женское ожидание — ожидание всепоглощающей великой идеальной любви…

Она шла чуть впереди, опустив голову, наверное, уже перестав надеяться. Билл клял себя за то, что вообще пришёл сюда с нею. «Не нужно было трогать этот цветок, не нужно было срывать его, остолоп, если у тебя даже нет вазы, не стоило тревожить своей смазливой рожей эти чистые мечты…»

Он нагнал маленькую кондукторшу и взял её за руку. Особым, нежным, овладевающим захватом. Девушка почти испуганно взглянула вверх — его синие глаза обещали ей рай — и она замерла изумлённая нежданным счастьем, раскрасневшаяся, растерянная.

Чудо может существовать только один миг. В этом его бессмысленность и его прелесть. Билл осознавал, что поступает безответственно, отвратительно, подло, гнусно, ряд можно ещё продолжать, но он творил волшебство, и это его оправдывало. Бледненькое личико маленькой кондукторши засияло, трепетно, нежно, словно бумажный фонарик, внутри которого зажгли лампаду, а её неказистые богатства предстали в новом качестве: гордо выпрямилась спинка, робко обозначились под маечкой острые холмики грудей…

Билл провёл ладонью по мягкой щеке девушки, по подбородку, склонился и бережно поцеловал разомкнутые губки. Она тотчас храбро закинула руки ему на шею и ответила неумело, но с неожиданной страстью. Билл обнимал её, медленно перебирая пальцами крупные бусины позвоночника, и, почти задыхаясь от неистового натиска её горячего шершавого языка, внимал тому, как плавила его изнутри жалость, слёзная, стыдная, неуместная, но столь же неудержимая, как и её желание.

Прервав поцелуй, Билл снова заглянул в лицо девушки; в нём как будто что-то изменилось — небольшая тучка закрыла солнце; она сомневалась, она думала, в тайных глубинах своего сознания она делала какой-то важный неведомый Биллу выбор… В этот момент ему показалось, что он вот-вот расплачется от умиления. Чтобы отвлечься, он снова принялся целовать маленькую кондукторшу, но уже спокойнее, по-дружески — лоб, виски, уши; Билл ощущал идущий от кожи девушки слабый детский, пронзительно невинный запах, то ли жевательной резинки, то ли фруктовой карамели…

— Не всё сразу, малыш… — сказал он тихо-тихо, склонившись к ней, — мы подождём…

Ни разу в жизни ему не приходилось давать обещаний, которые он заведомо не собирался исполнять. Билл с детства осуждал подобное поведение. Но в сложившейся ситуации он просто не мог поступить иначе. А самое обидное — ни сейчас, ни после, Билл это ясно понимал, он не сумеет всё достаточно аккуратно и толково объяснить этой милой некрасивой девочке, и она будет думать, что просто не понравилась, в очередной раз не понравилась высокому синеглазому парню… Она будет мучительно перебирать возможные причины, почему он не позвонил ей, неудачно ли она оделась или говорила на первом свидании не те слова, которые нужно… Бедняжка.

Билл проводил девушку до дома.

«Чудо получилось. Пусть всего несколько мгновений, но ты всё-таки была счастлива…» — подумал он себе в утешение, прощаясь с нею возле подъезда. «…когда целовала меня, так смело и жадно, позволив себе поверить в то, что я тебе принадлежу, тебе одной, искренне, всецело и навсегда…»

Мысленно желая маленькой кондукторше всего самого хорошего, Билл подождал, пока за нею закроется тяжёлая металлическая дверь.

6

— Вы спасли мне жизнь, Аннака, даже не знаю, как благодарить вас…