Чу-zone

Начало магического шторма совпало с кульминацией, действительность сдвинулась, заиграла новыми гранями, ведьму накрыло безумным восторгом. Она разразилась сумасшедшим хохотом. Психика Григория не выдержала этакого испытания, дядька дёргался в экстазе уже без сознания.

Джина благодарно поцеловала его в лоб. Он уже практически её, даже другая ведьма или самый сильный маг не сможет его освободить, отобрать у Джины. Она всё равно его целовала, мужик ей нравился. В обычном человеческом смысле это можно назвать любовью. Считается, что ведьмы способны переродить любого. В принципе так и есть, только при условии, что этот любой ведьме по-настоящему понравится.

Любовью её отношение можно назвать потому только, что ведьмы не придумали для него правильного слова. Джина была всё-таки старой ведьмой, злой, жестокой, как все триста лет её жизни. Любовь её проявляется в мучительстве. Она уже ясно себе представляла, как Гриша будет в слезах валяться у её ножек, истошно умолять пощадить сынишку. Она даже позволит себя уговорить, пообещает, позволит надеяться… чтобы, когда надежда укрепится до уверенности, при нём, на его глазах поработить его сына.

К тому же Костик милый мальчик, он тоже ей очень понравился. Она слезла с Григория и прошла в зал. Юноша лежал на диване без сознания. Для Джины даже смерть не являлась чем-то непреодолимым, к тому же вокруг бушевал магический шторм, ведьма чувствовала вихри, гейзеры и водопады магии.

Она присела на диван с краю, взяла Костину голову в ладони и стала нежно целовать его лицо. Ему снился странный сон, будто он в огромном зале или в высокой пещере. Потолок терялся в тумане, сверху свисали огромные сосульки, искрились, переливались всеми цветами. Он лежал на большом валуне. К нему подошла Джина!

Она посмотрела огромными, светящимися изнутри глазами прямо в душу. Протянула к нему прозрачные ладони, обняла, поцеловала. Она его раздевала, её прикосновения дарили наслаждение и сладкую муку, обжигали льдом и успокаивали. Она делала с ним всё что хотела, всё, что он хотел!

Шторм закончился, ведьма под завязку набралась магии и жизненной силы. Немного полюбовалась парнем, ласково привела в чувства.

— Ты! Это всё-таки была ты! — прошептал Костя.

— Одевайся, малыш, — сказала Джина. — Иди домой. К маме.

— А ты? — воскликнул он пылко. — Ты останешься здесь?! С папой?!

— Поговоришь с ним об этом позже, — сказала Джина. — А сейчас, пожалуйста, одевайся и уходи.

Костя ни одной девушке не позволял разговаривать с собой таким тоном! Да набить стерве рожу! Отчего-то мысль эта показалась глупой, попросту невозможной. Он сел, потянулся за штанами. Джина поднялась и голышом отправилась обратно в спальню. Парень вздохнул. Сказка снова оказалась с печальным концом… хотя ещё есть надежда на продолжение!

Сергея Лозинского разбудил звонок телефона. Он пришёл в себя на полу. Первой увидел свою революционную трибуну. Достал телефон, нажал «ответить».

— Пап, живой? — спросила Майя.

— Вроде бы, — тихонько ответил Сергей.

— Поднимай народ, а мы пошли будить солдат, — сказала ему дочка и отключилась.

Доктор посмотрел время — половина седьмого. Убрал трубку и задумался, отрубился ли он из-за шторма или оттого, что снова приложился лбом. Изображение двоилось, но как бы более отчётливо, чтобы увидеть другие контуры к предметам не приходилось приглядываться. Он сосредоточился на трибуне, подумал:

«Ну-ка на место»!

Сооружение исчезло, на пол упал микрофон. Сергей поднялся на ноги, подошёл. Пластиковый корпус микрофона раскололся. Он представил его целым и в один приём вернул в исходное состояние. Огляделся, заметил новую странность. Он видел воздушные течения, то есть музейные сквознячки, и ещё что-то. Какие-то бледные, призрачные лоскуты чего-то невесомого плавно стелились наперекор движению воздуха.

«Магия, наверно», — сообразил доктор.

Наконец, он смог заставить себя обернуться посмотреть на народ. Участники магического побоища мирно посапывали в центре зала, зрители соответственно у стен. Будить людей вручную Сергей счёл хлопотным и опасным, решил с улицы позвонить Роберту. Ближе находился центральный вход, туда он и направился, вроде как, покурить натощак.

У входа нервно курили и переговаривались постовые. Сергей тоже закурил, справился с приступом тошноты и стал прислушиваться к разговору.

— Да не спал я! — говорил один. — Как сознание потерял! Ты лучше скажи, где тебя до утра носило!

— Ну, где-где, — смутился второй парень. — Познакомился же при тебе с Маришкой, вот у неё.

— Маришка классная, — сказал первый. — А что тогда рожа злая? Не дала, что ли за ночь?

— Дала, — печально вздохнул боец. — Сразу и дала, как к ней пришли, и потом ещё много раз.

— Ну и что вздыхаешь? — поразился его товарищ. — Не было ночью проверок, не спалили тебя!

— Да понимаешь, — задумчиво заговорил самовольщик. — Утром разбудила её бабушка. Которой вечером не было.

— Ну да, неудобно, — сказал первый. — А Маришка?

— Бабушка сказала, что Маришку ночью арестовали. Посадят на десять лет, — ответил постовой. — Иди, говорит, не поминай лихом.