Чучело-2, или Игра мотыльков

«Где надо, там и достала, — мрачно так отвечает. — Теперь мне надо встретиться с Куприяновым до суда, иначе он посадит Костю».

«Зачем?» — спрашиваю.

Она криво улыбается: «Надо сделать то, что он хочет».

«А что он хочет?» — не понимаю.

Она потрепала меня по щеке, как маленькую: «Любви он хочет».

— А что я говорила, что я говорила?! — закричала Ромашка. — Я умная, у меня голова!

— Ну а ты что ей на это сказала? — спросила Глазастая.

— Притихла, испугалась.

А Лиза говорит: «Лягу с ним в постель, и тогда будет порядок».

Мне ее жалко стало. Прошу: «Не надо, теть Лиз».

«Не лягу — донесет, стукач проклятый. Он сегодня ко мне вечером придет».

Полезла в сумку, покопалась, достала два билета в кино, протянула: «Вот, пригласи Костю… Не пугайся, он пойдет. Я его уговорю: это его любимый… фильм американский, „Серенада Солнечной долины“».

Я посмотрела на нее, а она отвернулась и говорит: «Мне теперь все одно: что в петлю, что в постель».

Взяла я эти билеты, девчонки, и почувствовала — сама умираю. Что-то, думаю, надо делать. Надо утихомирить этого рыженького. А ведь если он на суде все скажет, то и Глебов не спасет Костю. Ну и решила я пойти к жене Куприянова и все ей рассказать.

— Ты бортонутая, — сказала Ромашка. — Тебя надо вязать.

— Узнала адрес. Прихожу. Сердце колотится, ноги дрожат, убежать хочу, но Лизу жалко. Стою. Открывает мне двери девчонка. Я ее узнала, она из шестого. Такая рыженькая, на вид смышленая. Спрашиваю: «Мама дома?»

«Дома», — отвечает.

Появляется женщина. Ну, такой бочоночек, быстрая, ловкая.

«Проходи, — говорит, — садись».

«А муж ваш скоро придет?» — спрашиваю.

«Придет часа через два. А в чем дело?» — отвечает нервно.

Думаю: «Время есть». — И выкладываю ей все подчистую.

Что с нею стало! Сначала она покраснела, потом побелела, а потом как завопит: «Машка!»

«А ей-то зачем про это? — говорю. — Она же еще малолетка».

А тут Машка влетела.

А она ей: «Ты что подслушиваешь, дрянь! А ну вон на улицу!»

Потом мы план разоблачения рыженького составили, но она этот план не выполнила, а подстерегла Куприянова в нашем подъезде и расцарапала ему всю морду…

Тут Зойка что-то услышала, напряглась, оборвала рассказ на полуслове и тихо сказала:

— Костя и Лизок на суд пошли. И нам пора.

19

Глазастая, Каланча и Ромашка околачивались около суда уже несколько часов. Они изнывали от волнения и скуки. Сначала окна в зале суда были открыты, потом их закрыли. Ничего особенного, но почему-то это им не понравилось. Потом к суду подъехала машина «Скорой помощи», из нее выскочили два санитара в белых халатах. Они вынесли на носилках старика, того самого, которого сбила их машина. Он был свидетелем. Ромашка успела подскочить к носилкам и увидела, что старик живой. Санитары с носилками скрылись в здании.

После суда Зойка первая выбегла на улицу. Она очумела оттого, что Костя сознался, и была сильно не в себе. Заметалась, где бы спрятаться, чтобы посмотреть, как будут выводить арестованного Костю.

К ней подбежали девчонки.

— Ну как? — спросила Глазастая.

Зойка ничего не ответила, обалдело смотрела мимо девчонок: не узнавала их или забыла, кто они такие.

Девчонки переглянулись, поняли — дело плохо. Они такой Зойку еще никогда не видели: у нее почему-то сильно косил один глаз.

— Зойка, это мы! — тряхнула ее Ромашка. — Очнись, подруга!

Зойка перевела невидящий взгляд на девчонок, проскользнула по их лицам и вдруг застыла на Каланче. Глаз у нее перестал косить, она удивленно вскрикнула, словно ее поразило лицо Каланчи, стремительно бросилась на нее, сбила с ног, опрокинув на тротуар, и стала бить ногами, не разбирая, куда бьет. По лицу — так по лицу! По спине — так по спине!

— Ты что?! Ты что?! — орала перепуганная насмерть Каланча, закрывая руками лицо от ударов.

Глазастая и Ромашка пытались схватить Зойку, но она оказалась верткой и сильной, не давалась, кричала:

— Паскуда! Все из-за тебя! Заложила нас менту!.. Она заложила нас Куприянову! Раскололась!.. Стукачка! Сволочь паршивая! — И вдруг она беспомощно осела на тротуар рядом с Каланчой и затихла.

Глазастая и Ромашка безмолвно стояли рядом. Каланча поднялась, отряхиваясь, под их взглядами. Ей бы повернуться и убежать, но она почему-то не убежала. На щеке у нее был кровоподтек от Зойкиного удара.

— Вот они, наши красавицы, — сказал прохожий. — Наши дети! До чего довели Россию — девушки дерутся на улице, и не стыдно им!

— Иди ты, старый хрен! — огрызнулась Ромашка.

Глазастая потянула Зойку за руку:

— Вставай!

Тем временем к суду подъехал «воронок», и милиционер вывел арестованного Костю. Лицо у Кости было белое, словно его облили сметаной. Он шел, заложив руки за спину, и скрылся в милицейской машине, не оглядываясь. Вокруг машины столпились Лиза, Глебов, Судаков с женой и девчонки.

Машина тронулась. Зойка, не соображая ничего, растолкав всех, бросилась следом. Она бежала по середине дороги, хотя «воронок» давно уже исчез и ее могли сбить каждую секунду. Глазастая обогнала ее по тротуару, бросилась наперерез и повисла на Зойке, чтобы остановить.