Чучело человека

— Эй, там! Чего вы?!

Внимания, тем не менее, никто не обратил, а даже наоборот, присутствующие теснее обступили покойника. Щепкин почувствовал, что ещё секунда, и он вывалится из окна, что если сейчас же не внесёт ясность, то сойдет с ума. И даже буйно! Но вместо этого он внезапно щелкнул зубами и студнем стёк с подоконника; а молодой человек спросил:

— С какой стати он улыбается, приснилось что? Ха-ха!

Только этих слов и смеха Щепкин уже не слышал, он вытянулся вдоль плинтуса и в глубочайшей обиде закатил глаза.

— Иди, иди, остряк! — вякнула вожатая на молодого человека с белкой, — а ну расступись, чего встали? Сюда его… вот так… за ноги.

* * *

В тот день Щепкин вспомнил, что не брал газет и отругал себя за упущение. Вставать с раскладушки не хотелось и лишь пообещав себе до завтрашнего дня больше никуда не ходить, поднялся, чтобы спуститься к ящикам. На газеты он не тратился — пользовался бесплатно: просовывал два пальца в щель и выуживал. В тот день, наконец, ему была ниспослана идея. Щепкин сбросил тапки, скрипнул раскладушкой, разложил на груди ворованные экземпляры mass-media, углубился в чтение. Всякая газета имеет установленный объем, и всякая — пресловутую «тридцать восьмую страницу» (даже если это пятьдесят шестая) — водораздел, за которым ожидается праздничное, легкое и оптимистичное чтиво. Но всякая газета почему-то оканчивалась именно на водоразделе, и Щепкин привык читать только половину газеты — лишь то, что входило в номер — мрачное и пессимистичное…

Щепкин вдруг услышал голоса. Он привстал, чтобы удостовериться — показалось. Однако говорили, и говорили где-то под ним, будто не замечая и тем крайне смущая Щепкина.

— Опять ты с ней? — сказал кто-то тонким, регистром похожим одновременно и на детский и, вот тебе на, и на старушечий, голосом.

— Сама прибежала, — ответил второй, не более благозвучно. — Куда мне ее? Пропадет она в лесу.

— А уговор? Хочешь, чтобы передумал?

— Не нужно, не нужно, сейчас отпущу…

— Вот и отпускай.

— Сейчас.

— Ну же!

— Беги милая!

Щепкин с опаской потянулся лицом к полу. В эту секунду из-под раскладушки оранжевой стрелой метнулась к окну вусмерть перепуганная белка. Щепкин отпрянул и зажмурился. В темноте он отчетливо услышал бряцанье форточки, несколько звонких ударов, похожих на цокот и чью-то удаляющуюся перебранку. Посидев на раскладушке несколько минут с закрытыми глазами, удостоверившись, что и голоса и белка лишь померещились, Щепкин перевернулся на бок, почесал живот и вернулся к газете. Спустя четверть часа он все же заглянул под раскладушку — убедиться, что никого нет — и, в полной мере успокоившись, углубился в чтиво.

В принципе, газеты повторяли друг друга, пережевывая одни и те же события. После третьей Щепкину сделалось скучно. Он вспомнил, что обещал себе со дня на день вступить в новую жизнь, и что для этого нужна была какая-нибудь идея. Он обещал это не первую неделю, а идея все не приходила. Не приходила и все тут. И не высасывалась из пальца. Всякий скажет, что без идеи не стоит ни во что соваться, — Щепкин решил поспать, в надежде, что идея придет, быть может, во сне. Он свернулся калачиком, поместил ладони под скулу, принялся считать, заснул; миновав стадии быстрого и медленного сна, отбросив, не дав развиться двум сновидениям, остановился на сложном и потаенном, а когда проснулся, идея была сформулирована. Щепкина озарило созданием компании, оказывающей услуги «восстановления». То есть это будет ООО «ВОССТАНОВЛЕНИЕ». Нет, изящней, вот так это будет: «ВОССТАНОВЛЕНИЕ Ltd». И Щепкина не смутило, что об этом перед сном он вычитал в одной из рубрик, не смутило, что была шутка, а у него — всерьез.

Облачившись в костюм, который за несколько месяцев вынужденной голодовки стал велик, со слезами выудив из ножки стола скромные сбережения матери, Щепкин пустился в дерзкое и полное неизвестности бизнес-плавание. Не зная как подступиться, ибо никогда не работал и при маме был в ажуре, Щепкин, тем не менее, проявив изворотливость и силу внезапно проснувшегося упрямства, зарегистрировал-таки небольшую компанию. Указав в документах, что намерен оказывать населению услуги по виртуальному воссозданию покойных родственников, выдержав несколько насмешливых взглядов молоденьких чиновниц и заплатив пошлину, Щепкин получил лицензию. И все же, и все же… За два месяца в арендованной на окраине города комнатушке не прозвучал ни один звонок, клиентов не было, и Щепкин понял, что прогорел.

Душным августовским вечером, в тридцатый день от начала месяца и на пятый день просроченного платежа за аренду, задолжав многочисленным мелким кредиторам, Щепкин покидал офис с мыслью, что пора уносить ноги. Денег едва хватало, чтоб отъехать на электричке в неизвестном, но безопасном направлении. Он покидал офис, а судьба уже стучалась в его ворота в лице Пети Рукавова — приятеля Щепкина по школе.