Чучело от первого брака

– Николай Панин отличался чрезмерной любвеобильностью к студентам, как женского, так и мужского пола, – сказал Боря, – любил всех, но только до второго курса. Те, кто постарше, могли спокойно встречаться с профессором, к ним он липкие лапы не тянул. А еще он панически боялся стоматологов, не лечил зубы, поэтому они выглядели жутко, ну и запах изо рта был соответственный. Сложите все это вместе и получите образ Гнилого Ромео.

– А что могло привлечь юную Веронику в таком человеке? – удивился я.

– Деньги, – коротко ответил батлер, – связи, возможность вести сытую безбедную жизнь. Или… Давайте вспомним Шекспира: «Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним». Ее могла восхищать эрудированность взрослого мужчины, желание обрести настоящего отца, которого, вероятно, у нее не было, мечтала вырваться из своего окружения, подняться по социальной лестнице. Плохие зубы в этих случаях отходят на задний план, и на сластолюбие избранника глаза закрывают. К вечеру я получу полную информацию.

Глава девятая

– Так вы частный детектив! – воскликнул Калягин.

– Именно так, – подтвердил я.

– История, которую я сейчас от вас услышал, обычная фантазия, – отрезал Евгений. – Я давно не звонил Алексеевым.

– Вы с ними поругались? – уточнил я.

– Конечно, нет, – фыркнул доктор мертвецов, – просто жизнь нынче напряженная.

Я спросил:

– Вы не сообщили Амалии Генриховне о том, что видели в морге мешок с телом ее мужа? Шли по коридору, споткнулись и, чтобы не упасть, схватились за каталку и заметили в «окошке» лист с надписью «Алексеев Петр Ильич»?

Евгений усмехнулся.

– Иван Павлович! Для начала, в тот день, который вы упомянули, я находился далеко от Москвы на Камчатке и общался с массой народа. Отчет о командировке есть во всех моих соцсетях. Печально, что я не обладаю способностью находиться одновременно в двух местах, а это бы мне ох как пригодилось. На этом можно было бы закончить нашу беседу. Но я продолжу. Да, в некоторых пакетах для перевозки тел есть окна. Они маленькие, документы в них запихивают кое-как, часто фамилии не видно. Но, главное, мешок с таким окошком стоит дороже. Если вы покупаете один, то принципиальной разницы в цене нет. Но многие службы приобретают их в большом количестве оптом, за что получают скидку. Сейчас все стараются сэкономить, поэтому пакеты с «форточкой» не особенно популярны. Они еще выпускаются с ручками и без оных. Первые удобнее для тех, кто перевозит труп, но дороже. Поэтому самые распространенные упаковки без ручек. И без окошек. Понимаете?

Я молча кивнул.

– Но даже если и было пресловутое прозрачное окно, – продолжал Евгений, – навряд ли я бы обратил внимание на бумаги. Поскользнулся, схватился за каталку и пошел дальше.

– Амалия Генриховна сообщила дочери, что ей звонили вы, – повторил я. – Понятия не имею о цене упаковки для перевозки мертвецов, но я тоже подумал, что ситуация немного странная. Кто мог представиться вами?

– А я откуда знаю, – грубо отреагировал собеседник, – да любой в принципе. Мой голос не уникален. Я давно не беседовал по телефону с Амалией. Она уже не молодая дама, ее слух потерял остроту. Некий человек просто назвался мною. А Алексеева поверила.

– Вам ситуация не кажется странной? – спросил я.

– Кажется, – согласился Евгений. – Но что с того?

Я не сдавался.

– Петр Ильич погиб внезапно, он не лежал в больнице в реанимации, никто его кончины не ожидал. Да, он был уже не молодой, но вполне здоровый человек…

– Вполне здоровых людей не бывает, – оборвал меня Калягин, – есть недообследованные. Например, я на вскрытии вижу сосуд, который полностью перекрыт бляшкой. И о чем это мне говорит? Этот человек никогда не проходил обследования у кардиолога. Если бы было иначе, то врач назначил бы статины, аспирин, провел бы стентирование. И живи дальше! Но наши люди не привыкли ходить по специалистам. «Зачем, у меня ничего не болит!» Мил человек, если не болит, то это не означает, что ты совершено здоров. Многие недуги никак себя не проявляют, пока не зайдут далеко. Хотя Алексеев следил за собой, он как раз регулярно обследовался.

Евгений встал.

– При всем моем уважении к вам, Иван Павлович, я вынужден прекратить разговор. Я должен сейчас ехать. Да и продолжать беседу не имеет смысла, ответы на ваши вопросы не изменятся. Я не звонил Амалии Генриховне, в день смерти Алексеева я находился на Камчатке. Вылетел туда спонтанно, в среду не собирался, а в четверг отправился, меня попросил приехать близкий друг, организатор и спонсор курсов повышения квалификации, его подвел лектор, заболел. Кто прикинулся мною, не знаю.

Я встал.

– Спасибо, извините за беспокойство.

– Всегда рад встрече с вами, – вежливо ответил патологоанатом.

Я вышел на улицу, сел в машину и поехал домой, размышляя о ситуации. Кто и зачем сообщил Амалии о смерти ее мужа? У меня есть половина ответа на сей вопрос. Неизвестный человек хотел известить жену о том, что случилось с Петром Ильичом. Подчас родственники ищут пропавшего члена семьи, обзванивают больницы, морги и отовсюду слышат:

– У нас такого нет!