Чучело от первого брака

– Родители умерли, единственный наследник перед вами, – пожал плечами Владимир.

– Может, ваша жена или дети воспротивятся продаже, – дудел я в одну дуду.

– Брак у нас гражданский, – уточнил Владимир, – Настя…

Я вздрогнул, и это не осталось незамеченным.

– Вам нехорошо? – спросил Панин и устремил на меня взгляд своих ярко-голубых глаз. – Если вы больны, то уходите. Я заразиться не хочу.

– Я совершенно здоров, – заверил я, – вчера ногу натер, похоже, пластырь сполз, вот и стало больно.

– Один раз сюда баба пришла, – поморщился Владимир, – встала тут и давай кашлять. Я выгнал ее и через день с таким гриппом свалился! Покажите ноги!

– Снять ботинок и носок? – изумился я.

– Ага! Хочу посмотреть на ссадину, – заявил Владимир, – если она на месте, дальше говорить будем.

– Но это глупо, – пробормотал я, зная, что у меня нет никаких травм на ступнях.

– Снимайте обувь, – отрезал Владимир, – считаю до трех!

– Пожалуй, я пойду, – пробормотал я.

– Соврал, значит, – ухмыльнулся хозяин квартиры, – нечего заразу разносить! Валите отсюда.

– Если будете так с каждым покупателем беседовать, то навряд ли быстро продадите апартаменты, – заметил я и двинулся на выход.

– Не твое собачье дело, – заорал Панин, – канай отсюда! Уноси свои бабки! На … они мне не нужны!

Спорить с Владимиром я не стал. Быстро спустился во двор, сел в свою машину на заднее сиденье и позвонил Борису.

– Экий он неприветливый, – протянул тот, узнав о том, как прошел разговор.

– Вначале он вел себя нормально, потом его как подменили, просто я не ожидал услышать имя «Настя», поэтому вздрогнул. Он заметил мою реакцию. А когда я соврал про ссадину на ноге, Владимир потребовал ее показать, – вздохнул я.

– Панически боится заболеть, – отметил Боря, – неудобная фобия. Вы где?

– Сижу в машине, в затонированной части салона, – объяснил я, – жду, когда Владимир выйдет. Если он сядет в автомобиль, сделаю фото госномера. Если пойдет пешком, последую за ним на машине или прогуляюсь. Хочу выяснить, где он живет, с какой Настей. Наверное, сейчас Панин покинет квартиру, да и что ему там делать? Он приехал для встречи с потенциальным покупателем. Подъезд открывается. Перезвоню.

Я уставился в окно, держа телефон на изготовку. Но из парадного вышла женщина в длинном платье. Я лишний раз мысленно посетовал на современную моду, на мой взгляд, элегантные туфельки на небольшом каблуке делают женскую ножку привлекательной. Но сейчас дамы любят наряжаться в кроссовки при любых ситуациях, сочетают их даже с вечерним декольте. Вот и эта предпочла спортивную обувь, а на голову надела бейсболку. Из-за большого козырька лица ее я не разглядел, да и не пытался. Спустя минут пять из дверей выбежал мальчик лет трех, за ним неслась бабушка в кедах. Мне захотелось забрюзжать по-стариковски: «O tempora! O mores»[5], но я сдержался.

Через несколько часов, устав от пустого ожидания, я поднялся на этаж, где находилась квартира Владимира, и позвонил в соседнюю дверь. Она распахнулась мгновенно, в нос мне ударил запах какой-то пряной еды. Полная смуглая женщина в цветастом халате и косынке из того же материала пропела:

– Что хотишь?

Я показал на дверь Владимира:

– Ваш сосед?

– Неть, неть, – замахала рукой гастарбайтерша, – их неть! Русского говорить неть! Приехать. Не Москва! Неть!

– Спасибо! – поблагодарил я незнакомку.

Она расплылась в улыбке:

– Посаласта!

Дверь захлопнулась, я позвонил в квартиру, которая располагалась слева от панинской. Но никто не спешил впустить меня, зато снова распахнулась дверь квартиры, где жила гастарбайтерша. На сей раз предо мной предстала тощенькая девочка.

– Драссти, дядя, – зачирикала она, – я говорю по-русскому. Мама не умеет. Что вы хотите?

– Знаешь, кто живет рядом с вами? – осведомился я.

– Да, – кивнула школьница, – дядя. И тетя. Они приезжают, а не живут. Они продают комнаты. Папа хотел купить, но дядя много денег просит, у нас столько нет.

– Знаешь, как зовут тетю? – спросил я.

– Не! Она с нами не разговаривает.

– А в другой квартире кто-то есть? – продолжил я.

– Бабушка там умерла. Добрая. Дверь заперта. Никого нет.

Из глубины комнат донесся резкий голос, он крикнул что-то на незнакомом мне языке, я понял лишь одно слово – «лязим». В переводе – «надо». Я быстро осваиваю любой язык, хватаю его на лету. В прошлом году летал в Сирию, провел там две недели и научился говорить простые фразы.

– Подожди, – попросила девочка, убежала и вернулась с пирожком, который завернула в бумажное полотенце.

– Ешь, вкусно!

– Шукран, – улыбнулся я.

Девочка взвизгнула и затараторила с пулеметной скоростью на своем языке.

– Нет, нет, – остановил я ее, – я знаю всего несколько слов.

– Съешь, – сказала девочка.

Чтобы не обижать ее, я откусил от пирога и начал жевать.

Малышка подпрыгнула, обхватила меня за шею руками, поцеловала в нос, сказала:

– Хороший! – и скрылась за дверью.

Я остался на лестнице, держа в руке пирожок, с которого капало растительное масло.

Глава девятнадцатая