Чудачка

— Геннадий Степанович, я не доктор, — вздохнула Надя. — Но вашу жену я на юбилее у Дарьи Вадимовны видела. Она… — Девушка помялась, заменяя слова из ряда «звучала, пахла и переливалась цветами» понятными обычным людям, у которых не свернуты набекрень мозги. — Не выглядела больной. Правда-правда! Если у нее какое-то недомогание нашли, то совсем не опасное!

— Ты точно уверена, Надюх? — У шефа явно отлегло от сердца.

— Те, кто раком болеют, по-другому выглядят, даже если лишь начинают болеть, Геннадий Степанович. Вы же знаете, я очень странно запахи чувствую. Ваша жена для меня всегда пахнет полевой полынью и донником, а еще немного стружки железной. А больные… от них, от кого слабее, от кого сильнее, пережженным сахаром тянет.

— Да уж, насчет стружки моя Летка любому сто очков вперед даст, — чуть заметно усмехнулся шеф. Присутствие духа понемногу возвращалось к мужчине. — Может, ты еще раз ее… э-э-э, понюхаешь?

— У вас есть с собой чего-нибудь, что Виолетта Николаевна трогала недавно? — вместо ответа уточнила Надя, вспомнив, как смогла протянуть нить между вещью и живой пропажей.

— Вот, платок мне гладила утром. Ей он мятым показался, — смущенно буркнул шеф и вытащил из нагрудного кармана ровно сложенный полосатый платок.

Надя честно потянула носом воздух и подтвердила:

— Все по-прежнему, она не больна, а если что-то не в порядке, то совсем немного и не опасно.

Степаныч медленно выдохнул, небрежно сунул платок в карман, а из другого бокового кармана вытащил гребешок, машинально пригладил волосы. И только потом спохватился:

— Надюш, а каких-то неприятностей от того, что ты подсказывала, теперь ждать стоит?

— Нет, конечно, — успокоила начальника девушка. — Я же ничем не помогала, мы только поговорили. Это нигде и никак не считается. И еще, я лечить не умею и не могу, и гадать тоже. Я иногда что-то чувствую немножко. Вот и все. Давайте лучше я вам еще чашку чая налью. Выпейте и к Виолетте Николаевне поезжайте. Ей сейчас ваше спокойствие и уверенность очень нужны. Здесь Леонид Александрович останется, если какие вопросы срочные возникнут, позвоним.

Шеф дал себя уговорить, осушил еще одну чашку чая с доброй третью целебной настойки и кликнул Шурика-водителя, чтобы садился за руль. Сам Геннадий Степанович даже после одной рюмашки машину не водил. Речь о высоком уровне социальной ответственности, ясное дело, не шла. Просто Виолетта Николаевна не только пахла стружкой, но и готова была ее снять в любой момент с подвыпившего супруга-водителя. Чтобы не трепать нервы себе и не скандалить с супругой, шеф и завел шофера. У бедолаги была какая-то неопасная, но редкая болезнь, не позволявшая ему пить.

Спровадив босса, Надя вернулась к работе, но спокойно заниматься делами получилось лишь частично. Не давало покоя ощущение чужого взгляда. Неприятное, как зуд укушенного комариком места.

Надя разговаривала со Степанычем, печатала, ходила по этажам, звонила, а ощущение не проходило. Устав от досадного, липкого чувства, Надя сделала единственное, что пришло в голову: представила радужный поток омывающей ее энергии Сил Двадцати и Одной. Приятно защекотало ладонь с печатью посвящения, и тревожащее чувство стороннего ока пропало, как отрезало.

Девушка выдохнула, опасливо огляделась, не испортилась ли от ее эксперимента какая-нибудь техническая штуковина, но, кроме лампочки в женском туалете, которая систематически выходила из строя без всяких происков темных сил, никаких повреждений не обнаружила.

Силы, чуть встревожившиеся при обращении к их энергии, тоже ничего подозрительного не нашли и приставать с расспросами не стали. В конце концов, их посвященная имеет полное право обращаться к призыву энергии тогда, так, где и сколько пожелает. Даже если почему-то делает это в туалете.

Оставшийся день прошел тихо и мирно, исключая грохот двери от неосторожной попытки открыть ее в исполнении обыкновенно аккуратного Андрея Бомбошкина.

Круглое лицо его сияло ярче полной луны, парень взахлеб протараторил:

— Надь, спасибо за подсказку! Ника согласилась!

— Не за что, Андрюш! Кино хорошо с тем смотреть, кому интересно, — улыбнулась Надежда, не развивая свою мысль про увлечения. Никин-то интерес касался большей частью того, кто ее в кино звал. Позови Бомбошкин девушку на документальную ленту про сравнительные характеристики моторных масел или жизнь пчел, пошла бы, наверное, и туда.

Надю же отличный парень Андрей в качестве парня интересовал не больше, чем плюшевый игрушечный мишка, которого он ей порой напоминал. Странную чудачку вообще мало интересовали взаимоотношения полов в приложении к своей личности. Наверное, потому что не встретился ей пока тот, с чьим запахом и цветом хотелось бы провести бок о бок всю жизнь. А на большее Последняя Надежда была не согласна. Зачем?