Чудак

– Дервиш предсказал мне долгую жизнь. А твоя жизненная линия у него очень-очень туманная. Ему видится, что у тебя будет сын. Хороший и умный мальчик. И это, пожалуй, единственное, в чём он абсолютно точно уверен.

Он никак не мог осознать, что его отец на самом деле верит во всю эту чушь.

– Ничего не спрашивай. Не мои это тайны и не мне их разбалтывать. Но знаю одно. Когда вернёшься в Баку, попытайся преподавать. Всё равно где. Найди достойное место. Держись подальше от всех казённых учреждений и от всего, что связано с деньгами. Запомни на всю жизнь одну простую истину. Ты не любишь деньги, и поэтому они никогда не полюбят тебя. Это либо обоюдная любовь, либо её полное отсутствие. А меня деньги любят. Пока буду жив, буду помогать тебе. Как? Не спрашивай. Я найду способ.

Выбранный им физический факультет подарил ему уверенность в том, что человеческий разум способен разгадать много тайн природы, кроме самых главных. Самые же главные тайны разгадывают те гении, которым удаётся подключиться к мировому разуму. Он чётко знал, что ему это не дано. Что он так и останется по жизни человеком, который может всего лишь прекрасно усвоить всё то, что уже открыто другими и нашло своё достойное место в науке. Позднее он прочитает ту знаменитую статью, где утверждалось, что науку делают только пять процентов учёных. Но они никогда и ничего не могли бы достичь без усилий тех девяноста пяти процентов, которые постоянно поддерживают высокий уровень науки. Это попросту невозможно. Он был целиком и полностью в этих девяноста пяти процентах. А это значит, что он может стать лишь передатчиком знаний. Попросту говоря, стать лишь хорошим педагогом. И всю жизнь он будет обречён на то, чтобы обеспечивать в науке связь времён и поколений. Что же, это не так уж и плохо.

Недаром же отец говорил, что он замечательный парень, но гены ему в основном достались материнские, а не отцовские. Даже внешний его облик вобрал от отцовского лишь серый цвет глаз и ослепительную белизну кожи. Это была просто констатация факта. Равно, как и понимание того, что небеса не даровали ему той божьей искры и не слепили его из того материала, из которого делаются великие учёные. Он это понял раньше всех. Ведь если объективно оценить всё то, чего он добился, то будет ясно, что многого он достиг трудом и прилежанием, а не благодаря большому природному таланту.

Наказы отца он исполнил сполна. Когда завершил учёбу, то вернулся в Баку. Мать с первой же минуты их встречи ошарашила его новостью о том, что отец умер. Это его очень удивило. Всё же где-то в глубине души, с учётом их цюрихского разговора, он надеялся, что эта смерть может оказаться мнимой и являться частью хитроумного плана отца. Посетил кладбище. На могиле отца был сооружён скромный памятник. Вроде всё было так обыденно. Как у всех. Кроме надписи на могильном камне. Она извещала всех о том, что оказывается его отец умер в тот самый день, когда сидел рядом с ним в небольшом кафе в Цюрихе. Он спокойно воспринял это. Конечно же, ничего не сказал об этом матери. Лишь спросил у неё о том, как же прошли похороны.

– Нормально. Как положено. Так, как и у всех.

Через три месяца после возвращения в Баку он женился. На той самой девушке, которая изводила его всё детство своими шалостями. Были соседями, стали одной семьёй. Она была младше его на пять лет и во много раз красивее. Через год она родила ему сына и умерла при родах. Он поневоле вспоминал слова отца о том, что счастье имеет такую странную особенность, что обходит стороной те дома, где его не особенно ждут. Но видит Бог, он был безмерно счастлив весь этот год. И чувствовал себя после смерти жены не овдовевшим, а осиротевшим. Точно так же, как и его сын. Спустя год у него появилась постоянная спутница. Но он так и не смог жениться на ней. Это казалось ему предательством. Он не мог привести в дом женщину, которая стала бы мачехой его сыну. Сыну, которого, в конце концов, вырастила и воспитала его собственная мать.

К его счастью, вскоре после его возвращения, в Баку открылся университет. Он стал одним из его первых педагогов. Университет полностью поглотил его. Ему казалось, что по-настоящему он чувствует себя востребованным только тогда, когда находится в аудитории. Студенты же попадались разные и всякие. В одних жила неуёмная жажда знаний, а другие учились чисто формально, как бы отбывая некую повинность. Видимо, так и должно было быть. И воспринимать это следовало бы как некую данность. Казалось, что дальше его жизнь потечёт уже по накатанной колее. До самой смерти. Без изменений и потрясений.

Не понимал он лишь причин того, почему им пришлось в столь срочном порядке переехать из удобного отцовского особняка в весьма скромный дом. Как только свергли правительство Демократической республики, а в Баку вошли большевики, в доме появился человек отца и велел им срочно собирать вещи. Немного вещей, только самые необходимые. Просто два-три узла, которые можно перевезти в неприметном фаэтоне.