Чудак

На следующем этапе почему-то ввели предметы, абсолютно не связанные с будущей специальностью студентов. Да ещё много чего сделали на каждом факультете, нарушив нормальное, устоявшееся течение учебного процесса.

А потом университет попросту закрыли. Вернее, его разделили на три вуза. Спустя несколько лет, когда университет всё-таки восстановили, его почему-то не взяли туда обратно. Оставили в педагогическом институте. Он смирился с этим. Теперь он уделял очень много времени образованию сына. Поражался его уму и жажде знаний. Радовался тому, что природа, немножко отдохнув на нём, всё-таки сполна одарила его мальчика.

Как-то поздно вечером, когда он возвращался домой, он заметил, что у маленькой входной двери маячит чья-то тень. Конечно же, он сразу узнал отцовского Чёрного дервиша. Пригласил в дом. Они проговорили почти до утра. Дервиш сразу же начал говорить ему о том, что скоро настанут очень тяжёлые времена.

– А, что может быть хуже, чем было в двадцатые?

– Может. И будет. Гораздо хуже будет. Тогда власть только вступала в свои права. Сегодня, фактически, нет никакого противодействия ей. А есть только инакомыслие. Его и будут искоренять. Репрессиями. Сейчас власть может себе это позволить. Людей будут расстреливать сотнями и тысячами. Соседи будут доносить на соседей, коллеги на коллег, родственники на родственников. Человека, который сегодня писал донос, уже завтра будут расстреливать по доносу другого человека. Интеллигенцию практически полностью уничтожат. Начнут формировать новое поколение, воспитанное должным образом. Им нужны узкие специалисты, а не интеллектуалы. Любой человек, имеющий хоть какие-то мозги и приличное образование, рано или поздно угодит в эту человеческую мясорубку. Особо будут востребованы доносы на тех, кто знает хоть какой-то иностранный язык.

– Не думаю, что это может коснуться меня. Я же не творческий человек, не поэт и не писатель. Я простой преподаватель физики. Не уверен, что то, что я знаю немецкий, арабский и персидский, может быть основанием для преследований. Это же просто смешно. Мне самому порой даже кажется, что я уже и забываю эти языки.

– Вот тут-то ты и ошибаешься. Я пытался заглянуть в твоё будущее. Оно туманно. Это означает, что оно может сложиться по-разному. Под влиянием различных обстоятельств. Возможны любые сценарии. Я всё-таки предлагаю тебе «исчезнуть». Семьи всех тех, кто будет репрессирован, также подвергнутся гонениям. Думаю, что тебе не на что надеяться. Кому-то может приглянуться твой симпатичный дворик или та красивая женщина, с которой ты так хорошо общаешься. Людская зависть безгранична. И твоя образованность, и твоя доброта будут работать против тебя. Он не знал, как ему реагировать на эту информацию. Он просто чувствовал, что сигналы тревоги, излучаемые Чёрным дервишем, вполне обоснованы. Единственное, на что он надеялся, заключалось в его какой-то дурацкой вере в то, что если репрессии и будут, то их остриё будет направлено против гуманитарной интеллигенции, а не против технарей. Выжить надеялся. А ещё, конечно же, он очень беспокоился за мать и сына. Видимо дервиш «читал» его как открытую книгу. Не успел он подумать об этом, как дервиш сказал:

– Подумай о своём сыне. Матери твоей осталось жить не так уж много. Сын уже заканчивает школу. Постарайся отвезти его в Москву. Пусть будет медиком. У вас в роду было немало известных целителей. Мне кажется, что этот дар присутствует и в нём. В любом случае, после его поступления, разорви все связи с ним. Объясни, что наступают тяжёлые времена. Я знаю, что ты недолюбливаешь своего отца. Не одобряешь какие-то его поступки. Напрасно. Из всех людей, которых я знаю, он был единственным, кто принял самое правильное решение в то смутное время. А знаешь, ведь он сейчас очень далеко. За океаном. Ведь он тогда ухитрился каким-то чудом передать мне свой паспорт, в котором стоял штамп о том, что он въехал в Российскую империю. Я сам организовал его «похороны». Следов никто не найдёт. Не бойся. Ему там тепло, сытно и уютно. Кстати, просто, чтобы ты знал. У тебя там подрастают два братика.

– Я подумаю. Но уверен, что пока мать жива, никуда я не уеду. Перевезу семью летом на дачу. А потом посмотрим. Когда ты снова сможешь приехать в наши края?

– Я подам тебе весточку. Да, кстати, хочу сказать ещё об одном. Ещё во времена Великого шёлкового пути выстроилась целая цепочка передачи знаний, информации и денег. Эта система, хоть в усечённом виде, действует и сейчас. Все эти годы ты видел, что каждое утро в пятницу, неизвестно как и откуда, пополняются запасы вашей провизии. Практически, ваша семья нуждается только в деньгах на мелкие расходы. Так будет и впредь. Пока не произойдёт ещё что-то столь же ужасное, как революция. А на будущее просто так, для себя запомни одну простую истину. Никогда ни одно поколение не может защитить последующее от превратностей судьбы. Каждое поколение зашорено. И находится в плену стереотипов своего времени. За это и расплачивается.