Чудеса

Дверь распахнулась. Ведьма вошла внутрь. Фэйт схватила Вундера за руку, и Вундер не стал противиться. Они вместе вошли в дом.

Как только Вундер переступил через порог, его каменное сердце – сердце, которое едва ли согрелось после смерти его сестры – затрепетало. Оно задрожало.

Вундер обхватил себя той рукой, за которую не держалась Фэйт. Обнял себя.

Они стояли в длинном, тускло освещённом коридоре. По обе его стороны были двери с потускневшими ручками и замочными скважинами. Даже здесь, в доме, на дереве были спирали. На полу, на стенах, на потолке – на всех видимых поверхностях. Это создавало оптическую иллюзию и кружило голову, и Вундер побоялся споткнуться, если пойдёт слишком быстро.

– В мире осталось не так уж много Портальных деревьев, – сказала ведьма. Она грациозно шла по коридору гораздо более лёгкой походкой, чем Вундер ожидал от дамы её возраста. Похоже, спирали ей не мешали. – И ещё меньше домов, построенных из них. Дома, разумеется, лишь временное пристанище. Но деревья – деревья могут жить вечно. Они очень глубоко уходят корнями в землю и очень высоко простирают свои ветви.

– Они волшебные? – спросила Фэйт. Её голос звучал пронзительно. – Что они делают? Вы волшебница? Что вы делаете?

– Волшебство? Не знаю, как насчёт волшебства, – ведьма издала короткий горловой звук, который мог быть смешком. – Но эти деревья и впрямь особенные. Да-да-да, совершенно особенные. Они росли по всему миру на протяжении всей истории. Здесь, в Бранч-Хилле, тоже росло одно. Но больше не растёт. Их становится всё меньше и меньше. Большинство из нас позабыло о них.

– Я больше нигде не видел такой древесины, – сказал Вундер. Он перестал обнимать себя, чтобы освободить руку и провести пальцами по спиралям на стене.

– Ближайшее находится не так уж близко, – ответила ведьма. – Я считаю, что в каждом городе должно быть своё Портальное дерево. Но, разумеется, это не от меня зависит.

– А от кого? – спросила Фэйт. – От верховной жрицы вашего ковена[14]?

Ведьма не ответила, но снова издала нечто похожее на смешок.

Коридор заканчивался большой гостиной. Всё в комнате было покрыто толстым слоем пыли. Там было чёрное пианино и камин, покрытый чёрной копотью. Стены были увешаны полками, но сами полки были пусты.

Вундеру хотелось задать тысячу вопросов. Ему хотелось спросить, жил ли кто-то здесь раньше и почему спирали крутились. Ему хотелось спросить, откуда она здесь появилась, действительно ли её звали Милагрос и правда ли она заказала мемориал. Но мысли сменялись так быстро, а сердце трепетало так отчаянно, что он сумел выдавить лишь:

– Вы только что переехали?

– А, да-да-да, – сказала ведьма. – Я прибыла совсем недавно. Хотя и сомневаюсь, что смогу остаться надолго.

Они пересекли гостиную, а затем столовую, в которой стоял длинный стол из спирального дерева. Над ним, едва заметно покачиваясь, висела люстра с тающими свечами.

Затем они вошли в маленькую, тесную кухоньку в задней части дома. Столешницы были уставлены видавшими виды медными кастрюлями, банками из затемнённого стекла и, кажется, целой сотней чайных чашек. Столовые приборы были тусклыми и старомодными.

– Присаживайтесь, – сказала ведьма, указывая на небольшой столик в центре кухни. – Я заварю нам чай. Молока нет, но, возможно, есть сахар.

Она начала открывать шкафчики. Все они скрипели так, будто их не трогали годами. Вундер нашёл ржавую табуретку и сел. Он не знал, был ли кухонный стол сделан из Портального дерева, потому что поверхность стола была густо покрыта газетами.

Фэйт села рядом на заляпанный краской деревянный стул.

– Запомни, – прошептала она. – Ничего не пей. Только притворись, если придётся.

– Она не ведьма, – прошептал в ответ Вундер.

Но он был не так уж в этом уверен. Теперь он сомневался в этом больше, чем когда-либо. Он наблюдал за тем, как ведьма ищет железный чайник и наполняет его водой из-под крана, как она зажигает плиту длинной спичкой с красным кончиком и ставит чайник на огонь. Её движения были лёгкими и гибкими. Как будто в ней одновременно уживалось два человека: морщинистая старуха и кто-то ещё: кто-то молодой с длинными чёрными волосами и сильными руками и ногами.

И с каждой секундой ему всё больше и больше казалось, что его каменное сердце вот-вот вырвется из груди. Он так крепко сжимал бок, что у него онемели пальцы. Всё казалось расплывчатым и нечётким, как во сне.

– Вундер, – прошептала Фэйт, прерывая поток его мыслей. – Посмотри вниз.

Вундер опустил взгляд на стол.

И увидел лицо своей сестры.

Глава 17

Газета была открыта на некрологе[15] Милагрос. Папа дал его в газете за день до похорон, хотя мама не хотела, чтобы он делал это. На фотографии Милагрос была в маленьком белом вязаном чепчике, который они надели на неё в больнице. Она была опутана трубками и проводами и смотрела в камеру своими серьёзными чёрными глазами.

– Они все открыты на некрологах, – прошептала ему Фэйт.

– Чай почти готов, – сказала ведьма, стоя возле столешницы, где выбирала чашки. – Мне нужно о многом поговорить с вами двумя. Да-да-да. Нам нужно многое обсудить.