Чудеса Дивнозёрья

Когда они допили третий чайник чая, настала пора укладываться спать. Тайка устроилась под любимым одеялом, Пушок свернулся калачиком в её ногах, а Лина с Лидой попросились на постой в курятник. Мол, надоело в человеческом облике ходить, хочется перекинуться в птиц. Для сна оно полезнее. Так и заснули.

А наутро Тайку разбудил коловерша — опять взволнованный донельзя.

— Тая, полундра! Просыпайся скорее. Наши гусыни-вертихвостки сбежали!

— Ну что ты опять кричишь? — Тайка протёрла заспанные глаза. — Не сбежали, а ушли. А что не попрощались, так они же птицы вольные. Решили лететь — полетели.

— Опять не веришь? — надулся Пушок. — А, между прочим, зря! Они не полетели, а пешком пошли. Я сам видел. И с ними кто-то третий был. Ты понимаешь, что это значит? Они всё-таки кого-то увели, заманили в свои сети. А обещали! Обещали!

Ну что тут скажешь? Пришлось быстро одеваться и бежать на холодную улицу — даже без привычного утреннего какао. Коловерша от неё ни за что не отстал бы.

* * *

Они успели догнать гусынь уже за околицей. Тайка издалека увидела три фигуры и прибавила шаг — а Пушок-то, похоже, был прав. Только вот спутница Лины и Лиды девочкой не выглядела. Наоборот, была самой грузной из них. И вообще, казалась очень знакомой…

— Тётя Надя? — подбежав, Тайка узнала продавщицу из магазина. — А вы-то что здесь делаете?

Гусыни переглянулись и хором выдали:

— Не то, что ты думаешь.

— А по-моему, очень даже то! — насупился Пушок, выпуская когти. — Нарушаем, гражданочки? Похищение людей — это статья, между прочим. Ни с места! Я вас арестую!

— Это, наверное, больно? — ахнула Лида.

А тётя Надя всплеснула руками:

— Ой, это ж мой любимый рыженький котик. Я его прикармливала. Твой, что ль, Таюшка? — она почесала Пушка за ушком, и тот растерялся.

Разве можно чесать за ушком детектива при исполнении обязанностей? Но так приятно… мр-мр-мр.

— То ли он — мой, то ли я — его, мы ещё не определились, — улыбнулась Тайка.

— Такой хороший… — тётя Надя гладила и гладила коловершу. А потом тихо — Тайка едва расслышала — сказала: — Прощай, рыжик.

— Что значит «прощай»? — встрепенулся Пушок. — Тая, она по-коловершьи не понимает. Спроси у неё.

— Вы уезжаете? — у Тайки на глаза навернулись слёзы.

Они с тётей Надей не были близки — так, болтали о природе, о погоде, — но «прощай» явно означало, что та покидает Дивнозёрье навсегда. От этого почему-то было очень грустно.

— Можно и так сказать, — продавщица глянула на Лину, потом на Лиду, и те кивнули, мол, говори всё как есть. — Таюшка, я слышала, о чём вы там болтали. Про волшебную страну. Закрыла магазин, пошла следом. И — ты уж извини — под окном простояла до вечера, ваши беседы слушая. А как вы разошлись, пошла в курятник — договариваться. Разве можно такую возможность упускать?

— Я думала, что виллы забирают только молодых девушек, — Тайка захлопала глазами.

— Так и есть. Но для меня решили сделать исключение.

— Тая, спроси, она точно-точно сама решила? — нахмурился Пушок. — А кто же мне будет давать рыбку?

— Пушок, тётя Надя взрослая женщина и может решать, куда и с кем ехать.

— Так-то оно так, но…

— Я очень больна, — тихо призналась тётя Надя. — Мне недолго осталось. А тут — целый волшебный мир, новая жизнь и крылья… Знаешь, я всегда мечтала летать. С тех пор как мама меня маленькую отвезла на юг на самолёте. Я запомнила домики внизу — будто игрушечные. И облака. А море… оно такое огромное. Там я смогу видеть его каждый день. И буду снова здоровой, потому что виллы не болеют. Это ли не счастье?

Тайка вздохнула. Вот так живёшь всю жизнь рядом, ходишь в магазин, покупаешь носки или резинки для волос — и не знаешь, что за прилавком стоит несчастный человек с большой светлой мечтой… Может, тётя Надя и не умела творить чары, но всегда помогала другим — словом и делом — и ничего не просила взамен. Это, если подумать, тоже настоящее волшебство.

Первым опомнился Пушок:

— Счастливого пути!

И Тайка повторила вслед за ним:

— Счастливого пути, лёгких крыльев.

Ей очень хотелось увидеть, как тётя Надя превратится в птицу, но гуси-оборотни ревностно хранили свою тайну.

* * *

До дома они с Пушком добрались молча. Тайка вошла, повесила куртку на гвоздик, скинула сапоги.

— Будешь какао?

Коловерша прежде никогда не отказывался от угощения, а тут словно не услышал вопроса:

— Тая, а ты уже думала, какое желание загадаешь, когда придёт время повязывать мартеничку на дерево?

— Нет. А что?

— Можно я загадаю? Очень надо!

Тайка ожидала, что коловерша заведёт свою обычную песнь про горы мороженого и тонны пирожных, но ошиблась.

— Я хочу, чтобы тётя Надя нашла своё счастье, — Пушок неотрывно смотрел в окно. — Она была так добра ко мне. Рыбкой угощала. Она заслужила!

Ну как тут откажешь? Конечно, Тайка согласилась.

И в этот самый миг над их домом сделали круг три диких гусыни, а потом, выстроившись клином, полетели на юг: далеко-далеко, к тёплому синему морю.

Перо жар-птицы