Чудеса Дивнозёрья

Но вообще Пушку стало немного совестно. Ревность ревностью, но Тайка всегда учила, что людям надо помогать. А коловерши ничем не хуже людей, а то и лучше! Даже лысые.

– Ладно, оставайся, – он снисходительно почесался. – Воскресенье как-нибудь переживём вместе, а там уже моя ведьма приедет, разберётся.

Не удержавшись, Пушок всё-таки выделил слово «моя».

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил лысый Веник. Зато Ночка просияла и даже лизнула Пушка шершавым языком в щёку:

– Молодец! Я знала, что в душе ты миляга, хоть и пытаешься казаться врединой!

Пушок открыл рот и сразу же закрыл его. Потому что – ну а что тут ещё скажешь? Вроде и похвалили, а вроде и нет. А от дурацкого слова «миляга» очень уж веяло, как нынче модно говорить, «френдзоной» – Пушок про это в интернете читал. Это когда ты вроде как у своей зазнобы запасной вариант – сойдёшь, если никого получше не найдётся. Обидное, в общем, положение.

Хорошо хоть Ночка не подумала, что это он раздобрился, потому что не захотел оставаться дома один после просмотра ужастиков. Себя Пушок, к сожалению, так легко обмануть не мог: он-то знал, какое именно обстоятельство стало решающим…

Заснуть удалось только под утро, когда рассвет разогнал тьму и ночные страхи. Пушок свернулся калачиком на разбросанных по полу одеялах и счастливо засопел (ему снились Тайкины пироги с вишней), а когда проснулся (потому что даже во сне пироги имели обидную привычку заканчиваться), время уже перевалило далеко за полдень. За окном было серо, тоскливо, и мелкий дождь барабанил по стёклам. Даже и не скажешь, что май на дворе…

С кухни доносились голоса и смешки, звон посуды и шум льющейся воды. Расправив крылья, Пушок с наслаждением потянулся, облизал лапы, протёр заспанные глаза, вымыл усы и пригладил растрепавшуюся за ночь шерсть. Теперь, когда утреннее умывание состоялось, можно было и позавтракать – в животе уже урчало, и под ложечкой сосало от голода. Еле волоча лапы по дощатому полу, он вышел на кухню и обомлел: Ночка, сидящая прямо на столе (ох, и влетело бы ей, если бы Тайка увидела), дожёвывала последний кусок колбасы из пачки с нарезкой. Но это было ещё не самое страшное! Рядом с его дорогой подругой прямо на белой (когда-то) скатерти вальяжно развалился ненавистный Дымок. Рожа лохматого негодяя была вся перемазана в сметане, и даже с усов свисали белые капли.

– Здаров! – завидев Пушка, незваный гость махнул лапой, открывая взгляду здоровенную дырку на скатерти. Надо ли говорить, что ещё вчера никакой дырки тут и в помине не было? Конечно, дикие-то коловерши не стачивают когти!

– А ты здесь что забыл? – Пушок нахмурился, скрипнув зубами от досады.

– Дык эта, Ночка сказала, тут у вас вечеринка, – хохотнул серый бандит.

– Но сейчас утро!

Дымок, ничуть не смущаясь, пожал плечами:

– Ну тады утренник. Чё зря орать-то?

В раковине звякнуло, и из-под горы грязной посуды выбрался белый с серыми пятнами пушистый толстяк, имени которого Пушок не знал. Из пасти этого незнакомого коловерши, словно сигара, торчала варёная сосиска.

– Это ещё кто? – простонал Пушок, закатывая глаза.

– А, это Жорка-обжорка, – любезно пояснил Дымок. – Братан. Он со мной. А вообще – из Михайловки.

– Кто ему разрешил взять мою еду?! – сердце Пушка сжалось и пропустило удар, когда Жорка, словно заправский пылесос, всосал остаток сосиски, нервно икнул и только потом выдавил из себя:

– Э-э-э, здрасьте.

Гора посуды накренилась под Жоркиной могучей тушей, он неловко взмахнул лапами и шмякнулся макушкой о клапан рукомойника. Незваного гостя окатило холодной водой, и Пушок почувствовал себя немного отмщённым. До той поры, пока не заглянул в совершенно пустой холодильник.

– Вы что, вообще всё сожрали? – ахнул он, вытаращившись на девственно чистые полки. – Даже мороженое?

– А тебе чё, для корешей жалко? – надулся Дымок.

А Ночка, смутившись, пробормотала себе под нос:

– Ой, как неловко вышло-то…

– Щас я вам покажу «неловко»! – Пушок в ярости захлопал крыльями и затопотал передними лапами. – Устроили тут свинарник!

– Коловершник, – обиженно поправил его Жорка-обжорка, поудобнее умащиваясь в раковине. – Мы же коловерши, а не свиньи какие-нибудь.

Любимое Тайкино блюдечко с голубыми цветочками (ещё бабушка дарила), не выдержав соседства с громадной меховой задницей, треснуло пополам. Одна половина так и осталась лежать в раковине, а вторая, упав на пол, разлетелась вдребезги.

– Так. Хватит. Проваливайте! Где веник? – заорал Пушок, бешено вращая глазами.

– Наверное, в шкафу. Спит ещё, – втянув голову в плечи, пискнула Ночка.

– Да не тот Веник! Не лысый, а соломенный! – разъярённый коловерша сделал шаг вперёд, поскользнулся на банановой кожуре и, проехав всеми четырьмя лапами по полу, плюхнулся на хвост прямо в подозрительно липкое пятно. Похоже, незваные гости ещё в ночи опрокинули банку с вишнёвым вареньем, попытались вылизать пол, но не преуспели.