Чудеса на магической неделе

Наконец друзья нашли нужный отдел – бякобуки там были везде. Они висели на стенах, стояли на столах и на полу. Они были разной формы и цвета, иногда совсем не похожие друг на друга. Объединяло все бякобуки только одно: наличие экрана, от которого невозможно было оторвать глаз. Существа на экранах двигались и разговаривали, с ними можно было запросто перекинуться словом. Казалось, что именно здесь, в этой просторной комнате, находится центр Вселенной: десятки взглядов изучали тебя и оценивали, вопрошали, презирали или же восхищались. Бякобуки, висевшие на стене, были в различных рамах, некоторые в старинных, позолоченных, как настоящие картины. Встречались и современные – тонкие и светлые рамки, а один был вообще без рамы – экран и только. Бякобуки, стоящие на полу, как правило, имели форму куба, причём экраны были абсолютно на всех гранях, и на каждой они показывали разные сценки из лесной жизни.

Посреди комнаты стоял бякобук ростом с Алю, имевший форму пирамиды. Все его грани показывали одно и то же: то, что происходило в универмаге. Три грани сливались воедино, и изображение получалось объёмным, как в жизни. Бяка ещё никогда такого не видела: словно выходя из одной стеклянной стены, существа попадали внутрь пирамиды, делали там свои волшебные покупки, а потом уходили через другую стенку и растворялись в воздухе. Один из покупателей внутри пирамиды вдруг остановился и посмотрел прямо на Алю. Это было существо с круглым лицом, очень похожее на человека: смешной, почти лысый старичок с бородой и усами. А глаза у старичка были такие добрые, как будто он собирался сделать счастливыми сразу несколько десятков существ.

– Здравствуй, Аля, – сказал старик. – Как поживаешь? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты сыта?

– А ты кто такой? – удивилась бяка.

– Эй, проходи, не задерживайся, – кто-то подтолкнул старичка, и тот исчез за гранью пирамиды.

– Чудеса, – Аля покачала головой. – Вилли, ты его знаешь?

– Ух, первый раз вижу, – ответил Вилли.

– Нравится этот бякобук? – поинтересовался злыдень-продавец. – Новейшая модель. Вам его не купить, и не мечтайте. – Злыдень растянул свой резиновый рот в улыбке.

И всё-таки они выбрали бякобук, который их вполне устраивал: большой экран, чёткое изображение, тонкая золотистая рама.

– Хватило бы денег, – взволнованно твердил Вилли, пока продавец занимался с Хрюндей (злыдень лишь щёлкнул пальцами, и монеты сами вылетели из копилки на стол).

– Одного бубля не хватает, – подытожил продавец.

Вилли страшно расстроился. Сгребая монеты с прилавка, он чуть не плакал, лапы его дрожали.

– Ничего, Вилли, не переживай, сейчас я что-нибудь придумаю, – успокоила его Аля. – Она закатила глаза к потолку, нахмурила лоб… но почему-то как назло ничего не придумывалось.

– Ладно, придём в другой раз, – в отчаянии зашептал Вилли. И тут в дверях возник всё тот же старичок с добрым лицом, которого Аля недавно видела в бякобуке.

– На, держи. – И старик протянул Але деревянную монету. Бяка взяла её, понюхала, положила на ладонь и принялась изучать.

Монета была очень грязная, захватанная жирными пальцами, а по краям слегка обгрызенная. В самом центре монеты, посреди венка из одуванчиков, проглядывала чья-то морда. Бяка поскоблила изображение ногтем, потом потёрла кисточкой хвоста. Она тёрла, пока не поняла, что с монеты на неё смотрит искажённое злобой лицо Верховной.

– Ой-ёй-ёй! А она меня не видит? – Аля от ужаса заговорила сиплым голосом.

Ухарь улыбнулся.

– Аля, ну ты совсем дикая, – Вилли покачал головой. – Вот что значит «дитя леса». Конечно же, Верховная тебя не видит. Это же обыкновенная монета достоинством в два с половиной бубля. Видишь, тут изображены крупные цифры – два и пять?

– Но нам ведь нужен только один бубль.

Возьми эту монету. – Старичок весело подмигнул. – А полтора бубля тебе пригодятся через четырнадцать минут и тридцать три секунды.

– Спасибо. – Аля с гордостью протянула Вилли монету. – Держи, Вилли, покупай свой несчастный бякобук. И что бы ты без меня делал?

– Ух, Аля, мы ведь незнакомы с этим… пожилым существом, – растерялся ухарь. – Брать чужое нельзя, разве ты не знаешь?

– Мне – можно. Я – бяка. К тому же я сказала «спасибо», а это, между прочим, волшебное слово.

Старичок исчез, как будто его и не было, а остальные покупатели сразу же потеряли к бяке всякий интерес и снова занялись своими делами.

– Как странно, – Вилли покачал головой. – Что это за чудак, и откуда он тебя знает?

Вилли и Аля рассчитались с продавцом, дождались, пока тот обернул бякобук целым килограммом упаковочной бумаги, перевязал прочными верёвками и даже прикрепил сбоку красный шёлковый бант. Сдачу Аля крепко сжимала в руке: эти полтора бубля она не собиралась тратить в ближайшие десять лет.

Друзья вышли из отдела и уже направились к эскалатору, но тут внимание Али привлекла яркая вывеска с изображёнными на ней очками. Очки корчили уморительно смешные физиономии – то смеялись, то плакали.

Аля поймала Вилли за хвост.

– Смотри…

Вилли тоже не удержался от улыбки.

– Ух, пойдём-ка, посмотрим.