Чудеса продолжаются

— Флапий! — воскликнула Рыжая, — хватит подкладывать мне кусочки мяса в кашу. Я стану толстая и не понравлюсь милорду. — Она это выпалила на одном дыхании и тут же прикусила губу.

Старый слуга неопределенно хмыкнул, а Антон отвлекшись от мыслей, посмотрел на зардевшуюся девушку.

— Ты хочешь мне понравиться? — спросил он.

Рыжая вскинула голову и взметнув короткой рыжей челкой, упрямо посмотрела в глаза Антону, помедлила и твердо ответила:

— Да, хочу!

— Ты мне нравишься, — просто ответил Антон. Он разглядывал смущенную, но смотревшую прямо девушку без тени насмешки.

— Если я вам нравлюсь, почему не зовете согреть вам постель? — вновь выпалила она то, о чем постоянно думала и что ее мучило больше всего.

— А ты не понимаешь? — ответил за Антона шер.

Девушка перевела удивленный взгляд на Торвала.

— Нет, не понимаю, — уже тише и с легкой обидой в голосе ответила она. Опустила голову и уставилась на свою тарелку с кашей.

— Тебе надо дождаться, когда наш милорд разведется со своей первой женой джудиоской. А это случится лет так через двадцать…

— Через двадцать лет?! — воскликнула пораженная девушка. Ее густые брови полетели вверх. — Я же состарюсь уже!.. И разве… Разве милорд женат?.. — На ее лице отразилась вся гамма чувств бушевавшая в душе. От удивления, неверия и отчаяния, до робкой надежды.

— Еще нет, — серьезно ответил шер, — и думаю, что ближайшие двадцать лет это ему не грозит. Так что, ешь свое мясо и не бойся.

Увидев обалдевшее выражение на лице девушки от слов Торвала, сидевшие вокруг них воины, громко рассмеялись, а Рыжая догадавшись, что шер над ней смеется, зашипела как закипевший чайник на плите.

Шер частенько шутил с очень серьезным лицом и Вираг никак не могла разобраться, где конец правды и начало шутки, ну, или наоборот.

— Зачем тебе со мной спать, Рыжая? — спросил ее Антон. Сам он в это время ложкой ел кашу и надувая щеки дул на нее. — В жены я тебя не возьму. Найди себе достойного парня, вон хотя бы шера. Хочешь, сосватаю.

Шер и девушка как-то сразу побледнели. Все в замке знали страсть лорда женить своих слуг друг на друге. Шер хотел сказать что-то колкое, но подавился кашей и закашлялся. А Рыжая испуганно прижала руки к груди и только промямлила:

— Только не за него. Он … Он воняет.

Теперь на нее вытаращился шер.

— Кто воняет? Я воняю? — Он повел толстым мясистым носом втягивая в себя воздух…

— И еще пердит, как смерд, — добавила девушка и снова на плоту раздался громкий хохот.

— Ну, не хочешь за Торвала, — доедая кашу, ответил лорд, — я сосватаю тебе горца из племени Боудики.

И хотя вернулся муж, вождь племени горцев, расположившихся на землях сэра Анта, Антон продолжал звать горцев по имени жены вождя — племя Боудики.

После той самой ночи, когда Боудика пришла к нему в пещеру, они продолжали иногда тайно встречаться в той самой пещере, где был убит агент Темного культа. Эта страсть захватила обоих и они были не в силах ей сопротивляться. Она как-то узнавала, когда он останавливался в пещере и ночью приходила к нему, исчезая, как туман, под утро.

Между ними не было любви, но невидимая цепь страстного влечения захватила в плен обоих. Антону было безразлично, знал ли муж о тайных похождениях Боудики и не считал нужным в этом разбираться, ему было с ней хорошо и этого было достаточно.

— Не надо сватать, — угрюмо отозвалась Рыжая. — Я подожду…

— Двадцать лет? — спросил простодушный Флапий.

Девушка засопела, окинула слугу мрачным взглядом и надолго замолчала.

— И чего ты будешь ждать? — с наигранным простодушием, не дождавшись ее ответа, спросил Торвал.

— Чего надо того и буду ждать! — упрямо ответила Вираг. А Флапий продолжил ее мысль:

— Бабы они такие, коли чего захочут — обязательно получат. К тому же ежели они такие красивые, как Вираг. Вот помню, как сватали Франси…

— И как? — заинтересованно спросил Антон, уловив благодарный взгляд Рыжей, брошенный на слугу.

— Так она был молода и красива, — начал вспоминать Флапий, — а влюбилась в меня, как кошка в кота. Я то был статный, крепкий. И при господине.

Он, значит, ходит орлом и я тоже… хожу, стало быть, следом. Ей и говорят, вот, Франси, пришли тебя сватать. Она выглянула из горницы засмущалась и говорит. — Так он же старый… Ой!.. — опомнился Флапий. Это она сказала., пока меня не видела, а как увидела, так и говорит, никому его не отдам. Вот и не отдала, значит. Вот такие они бабы, дуры, чего себе возомнят, то и получают.

Шер кинул на Флапия насмешливый взгляд.

— А Франси говорила по-другому, — произнес он. — Говорила, что плакала, когда увидела старого пердуна…

Флапий завозился и недовольно произнес Это они, бабы, так себе цену набивают, чтоб ценили, значит. А что воздух там испортил, так это я к ней со всем своим доверием отнесся, чтоб значит, знала, что я ей доверяю… А как же мужу и жене жить без доверия? — спросил он и ответил. — Никак!

— А она говорила, — продолжил шер, что ты на свадьбе нажрался и как свинья лежал под столом без памяти… Лежал и портил воздух…