Чудеса случаются!

– Бумагу и ручку приготовила?

– Зачем?

– Продиктую.

Лера достала планшет. И включила диктофон.

– Говорите.

– Ох. Ну ладно. Делай, как тебе привычнее. Берешь теплую водку. Наливаешь два наперстка в ладонь…

Лера поняла буквально через минуту, что информацией делится опытный человек, что попробовать можно и нужно. Она задавала уточняющие вопросы. Он очень подробно пояснял.

Потом встал, попрощался. Пожелал выздоравливать и канул в ночь, как и не было. Щеколда на калитке, да и петли тоже, что характерно, не скрипели, не лязгали. А под рукой Леры все это ржавое великолепие голосило громко и противно.

Лера решила пробовать. Стала поить чаем, растирать водкой, малиной потчевать, заставлять полоскать горло жутким раствором соды, йода, соли, ну и так далее.

Малышня пошла на поправку через день. А Лера со старшей дочкой через два.

Дед заглядывал, спрашивал, не закончилась ли вода. Нужны ли продукты из магазина. Показал, как правильнее растирать водкой. Ершистый Даня, который и отца слушался через раз, деду позволил делать с собой все. И даже поглаживание по голове в финале стерпел. Как подменили ребенка. Лера списала на температуру.

Итак. Дня через три семейство оклемалось. Стало набираться сил. И тут снова появился дед с вопросом, не хотят ли пацаны пойти на пасеку?

– Чего мы там забыли? – ехидно поинтересовался средний Алеша.

Но спустя минуту тоже стал обуваться. Рассказ деда о том, что такое мед, был в меру смешным (как же! – насекомые жуют, перемешивают пыльцу со слюнями, брррр) и увлекательным. Еще бы. Пробуют вкус нектара ногами! Как мы языком!

Очумевшие пацаны растопырили уши.

– Вот взять мячик твой. Смотри, из каких лоскутков скроен? Сколько в них граней? Посчитай. Сравнишь с сотами. Покажу.

Старшая осталась с мамой. И когда братья уже исчезли за поворотом улицы, спросила:

– Мам, а кто он?

Лера похолодела. Что она знает про старика? То, что он, вероятно, ее сосед? Вроде видела за забором. Ох. Ах. Ни имени, ни фамилии. И детей отдала, вручила своими руками!

Она кувыркнулась с крыльца, разбила коленку, босиком по пыли, траве, проскакала метров триста вдогонку.

Дед удивился. Вынул трубку изо рта. Спросил:

– Что за пожар? Чего забыла?

А Лера смотрела в бледно-серые, почти белые глаза и понимала, что снова, уже второй раз чувствует себя идиоткой. Дед вроде как сообразил, что происходит. Позвал довольно противную Антоновну, которая кверху кормой шуровала в своем огороде неподалеку.

– Антоновна, подь сюды.

Она приблизилась без споров и вопросов.

– Антоновна, доложи Валерии Алексеевне, кто я такой. Кратко.

– Так, Иван Семенович Бобров. Сосед же.

– Лера?

Она вздохнула. Кивнула. Расслабилась. И пошла обратно. В спину прозвучало негромкое:

– К пяти вернемся, раньше не жди.

Потом Лешка с Даней три дня были способны говорить только о пчелах, осах и шмелях. Дед дал им пару потрепанных справочников. Читали, как самые дивные комиксы. И мучили маму с сестрой разными неожиданными подробностями.

Через день дед появился опять. Это как раз утром субботы было. К обеду ждали отца. Дед принес низку сушеных грибов.

– Бате вашему на похлебку.

И ушел к себе. Во дворе его дома стучал топор. Дед без дела сидел редко.

Пацаны висли на Жене, взахлеб, перебивая друг друга, рассказывали о том, что шмели невероятно умные. А трутни не злые. Сообщили, что такое мед. Женя даже поперхнулся от неожиданности.

– Это Иван Семенович, наш сосед, им экскурсию устроил, на пасеку сводил.

– А. Ясно.

– Они теперь просят шмелиный домик.

– Куда?

– На балкон. У нас же второй этаж. Иван Семенович сказал, что в самый раз. Рядом парк, поляны.

Женя пытался совместить в голове две картинки. Свой застекленный балкон, столик, стулья и шмелиный домик с жужжащими обитателями. Было ясно, что не складывается. Но душить идею сыновей не стал. Мол, до осени забудут десять раз…

Женя почти никогда не пропускал выходные. Пару раз за лето, не больше. Но в эти и другие дни больше не было ни скуки, ни напряжения с местными.

Опека, которую над Лерой взял Иван Семенович, окружила семью Жени тройным знаком качества: принято, одобрено, свои!

Местное сообщество считывало это в лет. Травля, которая вот-вот могла начаться, сдохла, не набрав силу.

Ивана Семеновича уважали и побаивались.

Лера не вдавалась в подробности. Пасечник и пасечник. Благодарила за множество мелких секретов, которые он дарил. Стала без форса записывать в блокнот от руки. Прочитать оказалось удобнее, чем искать аудиофайл и слушать его.

Дети раз десять сходили на рыбалку. Научились делать рогатки и стрелять из них по жестянкам. Освоили какие-то мелкие пацанские хитрости, вроде – простите, из песни слов не выкинешь – таких, как… пописать на свежую ранку, если ногу расцарапал в лесу…

Лера старалась отблагодарить деда. Поняла, что ему нравятся кабачковые оладьи. Готовила их чуть не через день.

Они не могли подружиться в силу разницы в возрасте, взглядах, воспитании. Общались исключительно в практической плоскости. Вода. Рецепты. Житейская подсказка.

Но это было и воспринималось как что-то почти родственное. Теплое.

Потом настала осень.