Чудеса в Гарбузянах

Из «бобика», кряхтя, тяжело вывалился полный, как это говорят, поперек себя шире, бригадир, потом вылез долговязый шофер. Бригадир, пыхтя, направился во двор. Шофер, сохраняя дистанцию, — следом за ним.

Бригадир ступал так, что, казалось, даже земля прогибалась под ним. Причем при каждом шаге он разворачивал плечи и всем туловищем поворачивался то влево, то вправо.

— Здорово, дед! — хриплым голосом поприветствовал бригадир.

— Привет! — таким же хриплым голосом приветствовал шофер.

— Здравствуйте, коль не шутите, — кивнул дед.

— У тебя гости? — повернулся к Сергею всем телом бригадир и протянул ему свою здоровенную, как лопату, руку. — Бобешко. Бригадир…

— Сергей, турист… Из Киева…

— Бобинец, — протянул ему руку шофер.

Сергей.

Бобешко развернулся к деду:

— Как дела, старый? Давно тебя что-то не видно. Зарылся тут, на пустыре. Неделями ни ты людей, ни они тебя. Разве можно? И не страшно тебе тут одному?

— Не страшно. Да и не один я. Пчелы со мной. Вон, слышите, гудят.

— Тебе не страшно. А мне, брат, страшно, — наклонил голову набок бригадир. — За тебя. Случиться с тобой что — отвечай тогда. Как скрутит, не дозовешься никого.

— Как скрутит, — вздохнул дед, — то зови не зови — не поможет. Молодость и здоровье не дозовешься.

— Это все пустые разговоры, — насупился Бобешко. — Ехать не собираешься?

— Куда?

— В Киев хотя бы…

— Собираюсь.

— Вот, — усмехнулся Бобешко. — Наконец-то. Правильно.

— Через неделю. В субботу… Внучка замуж выходит. Галочка.

— Поздравляю тебя, старый! Вот и оставайся там. Правнуков нянчить.

— Нет, — решительно сказал дед. — Пусть уж без меня нянчат. Хватит того, что я внуков нянчил.

— Вот эгоист! — скривился бригадир. — Нет! Нельзя тебе тут жить одному. Нельзя. Человек должен жить в коллективе. Человек — коллективное существо. Не насекомое какое, чтобы…

— Вы насекомых не трогайте, — перебил его дед. — Насекомые — это… Вот видели, например, чтобы строители сдали объект без недоработок? Видели? Не видели. А видели вы, чтобы пчелы, скажем, соты не достроили, не доделали, или муравьи муравейник, или… Нет, не видели. Потому что такого не бывает.

— Прекрати, дед! — закричал бригадир. — Прекрати! Сидишь тут без людей. И, видишь, в голову всякая всячина лезет…

— Именно! — подхватил Бобинец. — Именно — лезет. Намекает, понимаешь, сам не знает на что…

— Знаю. Знаю на что! — в глазах у деда вспыхнули молнии. — Вы вон коровники приняли с недоделками? Приняли. Ветер по ним теперь зимой гуляет. Коровы болеют. А строители премию получили и — только их и видели.

— Ну… — Бобешко на минуту запнулся. — Ну, так, тот кто в этом виноват, уже снят. Значит…

— А разве он один принимал? А правление где было?

— Ну, хорошо, хорошо! — нетерпеливо перебил деда Бобешко. — Хватит! Что-то ты язык распустил. Не затем мы приехали, чтобы дискуссии тут с тобой разводить.

— Именно! — поддакнул Бобинец.

— Так вот! — в голосе Бобешко зазвучал металл. — Есть мнение расширить посевные площади нашего колхоза… За счет земель, что гуляют. В частности и этих.

— Чья мнение? — спросил дед.

— Не прикидывайся, старый! — насупил брови бригадир. — Будем сносить эти развалюхи, этот лесок… Все равно тут никто не живет.

— А я?

— То те же и оно! Ты, старый, один тормозишь нам все дело.

— Именно! Тормозишь! — снова поддакнул Бобинец.

— Так вот, есть мнение, чтобы… того… — Бобешко говорил официальным тоном, как на собраниях. — Чтобы переселить тебя, старый, куда-нибудь в центр села. Или… еще лучше, если бы ты…

— Чье мнение? — повторил дед.

— Ну, знаешь? — повысил голос бригадир.

— Просто интересно, из чьей умной головы выпорхнула эта мысль? Кто это решил меня переселить, со мною не поговорив даже?

— Так вот мы пришли и говорим, — скривился бригадир.

— Кто же так говорит? «Есть мнение! Есть мнение!» Все решено. О чем же говорить? — Губы у деда задрожали. — А куда я в центр села с этими ульями? А? От этих лип? От рощи этой? Для пчел липовый цвет — это же…

— Не говори, дед, глупости. Прекрасно найдут твои пчелы другой цвет. Вон у Демиденко тоже пасека.

— Да разве можно сравнивать! У меня же мед…

— Рощу мы, дед, все равно… — неумолимо сказал Бобешко.

— Нет! Нет! — встрепенулся сразу дед Коцюба. Не поеду я никуда! Слышите? С места не сдвинусь. Только силою, на веревке. Если совесть вам позволит…

— Вот видишь, что делается, когда человек отрывается от коллектива, от людей. Сознательность его перерождается. Он заботится только о себе, о своих интересах. Общественные интересы его не волнуют.

— Именно — не волнуют. Единоличник! — проверещал Бобинец.

И вдруг…

Ребята даже вздрогнули от неожиданности, услыхав голос Сергея.

— Да разве можно… Разве можно вырубать такую рощу? Это же, извините, преступление!

Бобешко и Бобинец тоже удивленно уставились на Сергея. Они, наверно, даже забыли о его присутствии.

— Вы, товарищ, кто такой? Турист? Так вот берите свой мешочек и идите себе дальше. И не лезьте не в свое дело.

— Именно — не лезь! Включай третью скорость и… газуй! — Бобинец сделал красноречивый жест.

Сергей гордо вскину голову: