Чудеса в Гусляре

Не было ни избушки с открытым окном, не было пещеры, в которой горел огонь, не было даже действующего вулкана. Был автоматический маяк, установленный кем-то, живущим далеко и вряд ли наведывающимся сюда часто.

И путешествие потеряло смысл. Павлыш вполз на скалу - с одной стороны она была пологой. Но этот последний отрезок пути отнял все силы - да их и неоткуда было брать - ты можешь пройти почти все и вынести почти все, если впереди есть цель. А если ее нет…

Громада тоже ползла на скалу, чуть быстрее, чем Павлыш. И когда он дотронулся наконец до столба, металлического, блестящего под дождем, гладкого, громада выпустила щупальце и дотронулась до ноги Павлыша. До больной, онемевшей ноги. И жуткая боль заставила вскрикнуть, потому что щупальце накрыло дыру в скафандре и дотронулось до раны.

Павлыш отдернул ногу, прижался к столбу, и рука вцепилась в перекладину. Короткие стержни торчали по обе стороны столба - по этой лестнице забирался, наверно, бакенщик. Павлышем двигал лишь инстинкт самосохранения. Сознание отключилось - почему-то крутилась только мысль: хорошо бы приехал бакенщик, бакенщик… Потом была темнота и снова резкая боль - другое щупальце елозило по ноге. И сознание вернулось лишь на площадке маяка. Как он сумел одолеть эти пять метров с онемевшей ногой, обессилевший, Павлыш так и не понял. Он смотрел вниз. Темная громада обволокла столб и медленно ползла по нему вверх. Павлыш выхватил нож, полоснул им по первому из взобравшихся на площадку щупалец, то сразу исчезло, спряталось, но на место его взобралось новое.

Павлыш отступил к черному кубу энергоблока. В нем был люк. И люк был заперт, и он шарил по гладкой поверхности, надеясь отыскать кнопку или ручку, и не смел повернуться к кубу лицом, потому что надо было полосовать ножом по упрямым лепесткам ромашки, мотать головой, задерживая их лучом. А лепестки, загибаясь, сползались к центру, к ногам Павлыша. Люк открылся внезапно, и Павлыш, падая внутрь, потерял сознание.

5

Павлыш открыл глаза. Ровно горел свет. Он лежал в неудобной позе, упираясь головой в угол куба. Он был жив.

Павлыш оперся на локоть, приподнялся. За открытым люком поблескивали капли дождя, освещенные лучами маяка, и капли чуть вздрагивали на лету, как вздрагивает все, если смотреть сквозь силовую защиту.

Павлыш сел. Огляделся. Голова болела так, что хотелось отвинтить ее и пожить хоть немного без головы. Ноги не было. Вернее, Павлыш ее не чувствовал. Черный снаружи, куб изнутри оказался светлым и оттого больше размером. Во всю боковую стену тянулся пульт. И над ним была небольшая картинка, обычная стерео-картинка, которые посылают люди друг другу на Новый год: березовая роща, солнечные блики по листьям, мягкая трава и облака на очень голубом небе. Космонавты вдалеке от Земли становятся сентиментальными. И если где-то в пути, на Сатурне ли, на Марсе, их догонит почта, они хранят эти открытки и вешают их на стены кают.

И все остальное было уже понятно и просто: пульт дальней связи, запасной скафандр на случай, если потерпевший бедствие космонавт доберется до автоматического маяка, оставленного разведчиками на безлюдной планете, шкафчик с водой, лекарствами, едой, оружие, переносный энергоблок…

Когда-то давно люди в тайге, уходя из затерянной в глуши избушки, оставляли в ней запас соли, спички, патроны - они могли пригодиться заблудившемуся или выбившемуся из сил путнику. И эти радиомаяки так по традиции и звались избушками. Неизвестно, кто и когда придумал это название, - привилось.

Шуршали приборы - и в Центр непрерывно шла информация о температуре воздуха, влажности, сейсмике планеты. Она еще не была открыта. Но избушка стояла и ждала человека. И даже прикрыла его силовым полем, когда преследователь настигал его, и даже открыла ему дверь, потому что могла отличить человека от любого другого существа.

Сначала Павлыш забрался в аптечку, разыскал антисептик, тонизирующие таблетки, стащил с себя скафандр, сочувственно покачал головой, увидев, во что превратилась нога. К нему вернулось чувство юмора, и он даже пожалел, что в избушке нет камеры, чтобы запечатлеть это сизое бревно, столь недавно бывшее ногой судового врача Павлыша. Потом потратил несколько минут, стараясь привести себя в норму.

Затем проковылял к пульту связи, переключил рацию на ручное управление и отбил SOS по космические каналам. Вне очереди. И знал, слышал, как замирает связь в Галактике, как прерывают работу станции планет и кораблей, как прислушиваются радисты к слабым, далеким призывам, как в Космическом центре загораются сигналы тревоги и антенны вертятся, настраиваясь на избушку номер такой-то, и неизвестный Павлышу корабль, находящийся в секторе двенадцать, получает приказ срочно изменить курс…

Когда пришло подтверждение связи, Павлыш даже узнал название корабля, идущего на помощь, - «Сегежа». И будет он здесь через неделю. Или чуть-чуть раньше.