Чудеса в ПроштоЛесье

Заговорились старушки до темна, домой идти боязно, вот и осталась Сластена на ночь у бабули Ягули. Не знал Михася, что гостья ночует у них, скучно стало молодому проказнику, и, дождавшись темноты, он юркнул в дом.

Посреди ночи проснулась вдруг Сластена Никитична, словно от чьего-то топота. Огляделась в потемках — никого, Ягуля на соседней кровати крепко спит. Поворочалась с боку на бок, но уснуть не смогла. Потихоньку встала и пошлепала босыми ногами на кухню, водички попить. А на столе пряники и блины остались, уже чуть подсохшие — видать, забыли накрыть. И так аппетит разыгрался у гостьи, что решилась она кусочек пряника да блиночик съесть.

Справа метла стояла, в углу, самая обыкновенная, какая в каждом доме имеется. И все бы ничего, но вдруг у метлы глаза появились и заговорила она человеческим странным голосом:

— А сёки у тебя не тлеснут?..

Выронила кусочек из рук Сластена, едва не вскрикнула, сама себе рот ладошкой зажала. Напугалась, аж коленки затряслись. А метла продолжала:

— Ишь ты, плидумала: тюжие халчи по нотям лупить…

— Чур меня, чур, — зашептала гостья, протирая глаза. Голод как рукой сняло: улетучился вместе с остатками сна. Собрав волю в кулак, Сластена, зажмурив глаза, шагнула к метле, готовясь к чему-то страшному. Но метла молчала. Осторожно коснулась её рукой, затем взяла, повертела — что с неё взять: веник как веник. Добрела Сластена Никитична до кровати и легла, натянув одеяло до подбородка, а сама зыркает по сторонам, следит — а ну как чудище снова объявится. Но едва уловимый шепот внезапно нагнал сон. Почудилось ей, будто кто-то сказал: «Баиньки тебе пола». И снилось Сластене Никитичне, как метла с глазами подметает крошки у стола и неразборчиво бурчит.

Глава 8. Преображение

На утро Сластена Никитична проснулась со смутным чувством тревоги, будто снилось страшное что-то, а подробности припомнить не могла. В рассеянности села завтракать гостья, не болтала, как накануне. И неожиданно заметила метлу, что в углу притаилась да вспомнила ночное происшествие.

— Ягуля Степановна, голубушка, а что это ты на людях почти не показываешься? Захворала али секрет какой прячешь? — Спросила Сластена Никитична, прищурив глаз.

— Ну что ты, какие у меня могут быть секреты? Некогда шататься по деревне, хозяйство не ждет. Да тебе ли не знать, милая? У самой вон целый двор живности, огород да ребятишек полна горница, тебя из дома не вытянешь. — Ответила бабуля Ягуля. Не хотела она о домовенке рассказывать: не поймут люди, непривычные они к такому. А коли одной-другой подруге поведать, так и вся округа узнает.

— Твоя правда, — вздохнула Сластена. — Насилу выбралась. Надо поскорее домой возвращаться, а то разволнуются домашние, муж рассердится. Ты навещай меня всё же, не забывай. Вот к субботе гости должны прибыть, купцы-то. Угощу их блинами — уж поди пальцы себе откусят, — засмеялась она, а сама все на метлу косилась. — И ты приходи, коли сможешь, послушаем вместе, что в мире делается…

Попрощались подруги, расцеловались, ушла Сластена с неспокойным сердцем: ох, не договаривает что-то Ягуля. А бабуля, приметив подозрения, стала спрашивать Михасю:

— Ну, дружок, рассказывай: что натворил? Почему наша гостья про секреты толковала да на метлу поглядывала? Показывался ей?

Домовёнок фыркнул и пробурчал еле слышно:

— Меньсе есть будет по нотям.

— Что-то? Не расслышала, что говоришь?

Михася подбежал ближе и кротко так сказал, опустив хитрющие глаза в пол:

— Неть, Микася нает: низя. Микася крохки подметал.

Через несколько дней случилось несчастье: разболелся зуб у бабули Ягули, а лекарь, что в деревне работал, уехал к родне, в город. Мучилась старушка, страдала. Ступку достала, растолкла семена и травки, какие от хвори знала, и мазала, и полоскала, и пила отвар — да не помогало ничего.

— Вот ведь напасть, — сетовала она, — как же быть теперь?

Домовёнку стало жалко добрую хозяйку, он её спать уложил, а сам перстень достал, загадал ему:

— Пусть у бабули вубы вооот такие будут, больфые и сдоёвые.

Домовёнок засомневался: исполнилось ли чудо? Не болят ли теперь новые зубы? Бабуля спит крепко, не шелохнется. Очень уж он переживал за неё, и потому подумал, что неплохо бы и нос заранее подлечить, вдруг болячка и на него перекинется: пожелал для Ягули нос новый, большой и здоровый, чтобы всем видно было, какой он у неё хороший.

Тут бабуля так всхрапнула, что сама себя разбудила, а Михася, увидев результат своих творений, поспешно взобрался на высокий шкаф и притаился.

Как туда забирался — и сам не помнил от страха, но по пути опрокинул стул, просыпал мешок с крупой и разбил чашку. Глядит на весь кавардак сверху и не дышит — вот бабуля задаст ему трепку!

Старушка потянулась, шмыгнула огромным крючковатым носом и удивилась: зуб-то не болит! Пощупала щеку, провела по губам пальцами и застыла: отчего-то клыки нижней челюсти стали совсем большими, такими, что даже вылезали немного изо рта! Напугавшись, бабуля поспешила к зеркалу. Отражение заставило её вскрикнуть:

— Батюшки святы! Что же такое делается? То ли хворь новая, то ли…