Чудеса возможны, или Путь к Волшебству

Женщина встрепенулась, ошарашенно посмотрела на яблоко и завертела головой, пытаясь понять, что произошло. Наши взгляды встретились и за долю секунды я прочёл в её глазах целую гамму чувств – испуг, недоумение, удивление, благодарность, протест – как бы там ни было, энергия жизни ворвалась в неё своей вечно обновляющей струёй и сшибла с исподволь засасывающей негативной волны. Рука женщины дрогнула, пытаясь понять, что делать с яблоком дальше, но удержала его. А я тем временем вышел из вагона и закрывшиеся за мной двери снова разъединили нас в пространстве Вселенной.

Так дар Евы Адаму прошёл по кругу времён и вернулся её наследнице от его потомка очистительной жертвой.

* * *

Конечно же, ничего особенного сразу после этого со мной не произошло. Жизнь текла своим чередом, я пытался решать свои проблемы и вскоре забыл этот случай.

Через год я развёлся, затем женился снова. Потом последовали: новая квартира, новая учёба, новая профессия, новая работа, рождение ребёнка и новая жизнь.

С тех пор у меня были духовные прозрения, тяжёлые уроки и впечатляющие победы. Была первая книга, первый успех и первая плата за него.

Были события и путешествия, были многие люди, которым я помог за деньги и некоторые, которым я помогал просто так.

В каждом из случаев такой помощи, как пытался убедить меня мой ум, было намного больше осознанности, значимости и пользы, чем в спонтанном движении души, проявившемся в киевском метро – ведь в дальнейшем я имел возможность наблюдать работавших со мной людей и видеть, как они меняются после наших встреч.

Но почему же ни один из этих случаев, возникая в моей памяти, не вызывает такое же тепло в душе и такое же ощущение единства со Вселенной, не пробуждает во мне такую же радость и осмысленность целостной картины бытия?

Мне почему-то кажется, что всё ценное и значительное, что произошло со мной в последующие годы, случилось благодаря большому красному яблоку, неожиданно захотевшему оказаться в руках светловолосой незнакомки. Во всяком случае, я вспоминаю о нём всякий раз, когда жизнь радует меня очередным сюрпризом.

* * *

– Ну вот, – улыбается мой духовный наставник Мерла, заглядывая в написанный мной текст, – видишь, как всё просто. – Помог ли ты этой женщине больше, чем своим нынешним клиентам или нет – какая разница? Значение имеет не то, что ты ей дал, а то, что ты тогда дал себе сам.

Конечно, сейчас ты уже умеешь работать над собой, осознаёшь значение добрых дел для своей кармы и обладаешь большими возможностями для того, чтобы исправлять судьбы других людей.

Но ведь и дано тебе немало – не последним делишься.

Теперь посмотри на то, кем ты был и что для тебя значило это яблоко.

Так что не удивляйся тому, что тот бедный, невежественный и закомплексованный юноша, из которого ты вырос, дал себе тогда очень, очень много.

* * *

…Земля, несущаяся в безбрежном космическом пространстве, хватает ли тебе нашей любви? Не устала ли ты нести на себе человечество, вечно спешащее за иллюзорным счастьем и походя потребляющее твои главные дары?

Хотим, чтобы ты чувствовала себя в бескрайнем космосе любимой, защищённой и почитаемой твоими детьми.

Как большое красное яблоко в тёплой женской руке.

Как молодой человек, правящий Судьбу по наитию свыше.

Как эта книга, улучшенная трудами Мерлы.

Как благодарное сердце в центре Вселенной.

Вместо послесловия

Иди к мечте [4]

Синее небо. Белоснежные вершины фиолетовых гор. Наверх лучше не смотреть – ослепляющий кружок солнца будет долго прыгать разноцветными пятнами в тотчас же увлажнившихся глазах.

Где-то там, возле солнца подвижной точкой парит древний орел. Пастух не видит его, но знает, что он здесь. Мысленно можно подняться к нему и кружить рядом с ним в бескрайней синеве.

Орел – царь гор. В этих местах лишь ему, птице, позволено есть животных. Пастуху приходилось защищать от него свое стадо в периоды приплодов, но он никогда не жалел, если орлу все же удавалось улетать с добычей – царь брал свое.

* * *

– Энрике! Энрике! Еле слышный крик выводит старого пастуха из состояния задумчивости. В поисках нового пастбища он опять забрался слишком высоко.

Товарищи пастуха чуть различимыми фигурками мелькают где-то внизу. Они отчаянно машут руками, стараясь привлечь его внимание. А с годами им все труднее это сделать. Старик отправляется собирать сухую траву для костра и подолгу стоит посреди плато, обдуваемый переменчивыми ветрами гор.

– Пришла Манекита, – говорят ему товарищи, пока он, отряхиваясь, спускается к ним с утеса по узкой тропе. – Она хочет забрать свою овцу.

Отдать овцу хозяину – обычное дело. Но Каиме и Акин соблюдают традицию – старший должен знать, что творится в отаре.

* * *

Энрике молчит. Это тоже дань неписаным правилам – отдавший овцу знает, что на время выпаса пастух становится хозяином отары, и хотя не было случая, чтоб из-за возвращения возникал спор, было бы неправильно отдать частицу своего стада просто так, без всяких объяснений.

– У меня заболел муж, – выступает вперед Манекита. – Нужно заплатить знахарю за лечение.