Чудесам нет конца

Тогд а Энтони рассказывает Эдуарду, каким Лондон выглядел днями и ночами, когда они с отцом скакали по улицам, охотясь на рыжего злодея. В то время Лондон казался волшебным городом, возможно столицей сказочной страны, и Энтони описывает заколдованный сад, мимо которого несколько раз проезжали с остальными охотниками. Он вспоминает, что слышал музыку и девичий смех, но у него никогда не было времени остановиться. Если он не ошибается, сад находился недалеко от Чипсайда.

Эдуард отвечает не сразу, но сидит задумавшись. Затем он с сияющим видом сообщает:

– Мы снова поедем на охоту, ты и я, и возьмем с собой Гастингса, и отправимся на поиски твоего сада… Мы все наденем маски! Так я смогу на некоторое время перестать быть королем. Нас ждут тайны и опасности, и, возможно, мне удастся узнать, что мои подданные думают обо мне на самом деле. А жене и моим убогим братьям ничего не скажем.

Эдуард считает Кларенса слишком буйным и непредсказуемым, а Ричарда, с другой стороны, слишком серьезным и благочестивым, хотя Глостер трудолюбив и взял на себя многие обязанности по управлению государством. Эдуард говорит, что отныне будет больше полагаться на Энтони и Гастингса (хотя Элизабет постоянно пилит мужа, что Гастингс на него плохо влияет).

Только после окончания королевской аудиенции у Энтони находится время подумать о Бет, и теперь он вспоминает, что есть множество других усопших, о которых тоже надо подумать: отец с матерью, сэр Эндрю Троллоп, граф Уилтшир, сэр Томас Мэлори, герцог Сомерсет, граф Уорик, король Генрих и его сын, Говорящая Голова, граф Пемброк, Скоггин, Фоконберг и нескончаемое число рыцарей и оруженосцев в великой череде сражений… И вот он пытается сосчитать всех покойников, и тут управляющий сообщает ему, что умер Рейкер.

Потом Энтони думает о Музее черепов и о том, как, бывало, Типтофт расставлял головы казненных в соответствии с их преступлениями, родословной и датами казни, а потом передвигал сообразно форме черепов, астрологическим признакам смерти и степени дружбы с Типтофтом или враждебности к нему. Словно черепа были книгами на полках в его безумной библиотеке. Он посвятил себя увековечиванию памяти мертвых: «Мертвые хотят, чтобы их помнили. Вот почему существуют призраки».

Типтофт рассказывал ему историю о Симониде Кеосском, изложенную в трактате «Об ораторе» Цицерона. Симонида наняли декламировать стихи в честь Скопаса на пиру, который тот устроил в Кранноне в Фессалии. Когда Симонид выполнил работу, Скопас заявил, что недоволен декламацией и заплатит только половину оговоренной суммы. Чуть позже Симонида вызвали к дверям, чтобы получить сообщение. Как только он покинул зал, крыша рухнула, сокрушив Скопаса и всех его гостей до смерти и похоронив их под обломками. Когда родственники и друзья раскопали обвал, останки оказались настолько искалеченными, что опознать трупы не представлялось возможным. Но у Симонида была столь точная память, что он вспомнил, кто где сидел за столом, и смог опознать всех погибших, дабы каждого похоронили надлежащим образом. Тогда он понял, что для твердого запоминания нужно выделить в уме особое место, отведенное именно для того человека или вещи, которые хочется запомнить. И порядок мест сохранит порядок мыслей. Типтофт сказал, что такое искусственно выстроенное и упорядоченное подразделение ума назвали театром памяти и теперь театр памяти в моде среди итальянских ученых и ораторов.

Энтони размышляет, что тоже мог бы построить театр памяти, где он будет гулять среди мертвых, занимающих каждый свою нишу, и общаться с ними. Почетное место он отведет Черному Саладину. Возможно, в одну из ниш следует поместить и Рипли? Ибо никто не знает, что с ним сталось: не исключено, он тоже мертв. В Тауэре хранится большой запас кунжутного масла еще с тех пор, как Рипли собирался создать вторую Говорящую Голову, но теперь мало шансов, что масло когда-нибудь пригодится.