Чудесам нет конца

Кресло слева от Эдуарда остается незанятым в знак того, что в Англии все еще нет королевы. Генри Бофорт, герцог Сомерсет, сидит по правую руку от Эдуарда: он сейчас у короля в великом фаворе, ибо одержал победу над сторонниками Ланкастера. Произносятся молитвы, и под бой барабанов и трели труб в пиршественный зал вносят подносы с угощением, и приглашенные уже собираются садиться, но медлят, поскольку король продолжает стоять. Теперь он заявляет, что не сядет и не притронется к еде, пока не услышит о каком-либо необычном приключении или о несправедливости, которую необходимо исправить. Не успевает он договорить, как дверь распахивается и в зал вбегает женщина. Она боса и простоволоса, за ней следуют трое детишек, тоже босоногих. Женщина бросается в ноги Эдуарду и молит его о милости и справедливости. Ее зовут Элис Литтон, и она вдова, поскольку муж погиб в битве на Вербное воскресенье, сражаясь за короля Генриха. Как вдова человека, воевавшего на неправильной стороне, она не может защититься от нападков соседей. Они захватили ее дом в усадьбе Хай-Селлинг и оставили их с детьми без жилья и без средств к существованию. Эдуард с улыбкой поднимает страдалицу на ноги и заявляет, что в скором времени справедливость непременно восторжествует. Подозвав Джона Типтофта, председателя рыцарского суда, он поручает ему заняться этим вопросом. Для всех очевидно, что солнце королевского правосудия одинаково светит и тем, кто верен дому Йорка, и бывшим сторонникам Ланкастера вместе с их домочадцам. Энтони догадывается, что этот небольшой спектакль устроен Гастингсом и не без участия Рипли.

Теперь наконец можно сесть. Уорик явно раздражен тем, что рядом с королем оказался Сомерсет, а не он сам. Есть и другая причина. Со своего дальнего конца стола Уорик вполголоса злобно высмеивает псевдоартурианское лицедейство:

– Я мало что знаю об Артуре, но из того, что мне известно, Ланселот наставил ему рога, а половина рыцарей разбежалась, и перед тем как получить смертельную рану от Мордреда, он был королем-неудачником. Все эти игры в паладинов и странствующих рыцарей – развлечение для девиц. Давайте сначала разберемся с Генрихом и этой каргой Маргаритой, а уж потом побеспокоимся о великанах и драконах, якобы осаждающих наши земли. Нет, ну правда, где прячется Генрих? Мы сидим здесь, пьем, ни о чем не думая, болтаем о древнем рыцарстве, а речь должна идти о боеприпасах, иностранных союзах, наемниках и дотациях. Вся эта показуха – чудовищное сумасбродство.

– Разумеется, сумасбродство, – отвечает улыбчивый Гастингс, – но нельзя же сутки напролет радеть о пополнении армии, бомбардах, правах наследования и разделе земель. В жизни должны быть пиры, танцы и зрелища, иначе какой смысл жить? Сегодня вечером нам предстоят фейерверки и бал, а прямо сейчас нас повеселит Скоггин!

Уорик недовольно ворчит. Он несколько напряжен, потому что считает своей задачей отделить французов и шотландцев от Ланкастера, и задача эта не из легких.

Вскоре перед столом Уорика действительно появляется Скоггин. Энтони отмечает, что с прошлого раза, когда он видел шута, тот начал прихрамывать, лишился нескольких зубов и шутит с натугой. Теперь он уже не ходит колесом.

– Сколько нужно телячьих хвостов, чтобы добраться от земли до неба? – задает Скоггин вопрос.

Собравшиеся за столами выражают недоумение.

– Всего один, если он очень длинный! – слышат они. И дальше: – У какого зверя хвост между глаз?

И опять Скоггину приходится самому давать правильный ответ:

– У кошки, когда она вылизывает себе задницу!

Этими и прочими веселыми колкостями по-королевски развлекаются приглашенные за пиршественный стол. Все, кроме Уорика и Риверса: не сходясь во многих других вопросах, на шута они смотрят с одинаково каменными лицами.

– Ненавижу шутки, – говорит граф Риверс, – ибо они кормятся уродством, глупостью и несчастьем. Лучше нежданная встреча с разбойником, чем с клоуном.

Рипли хлопочет во дворе, устанавливая фейерверк. Эдуард наблюдает, как небеса разверзаются малиновым дождем, а по земле бегут изумрудные змейки. Как и Уорик, король недоволен вечером, хотя и по другим причинам.

– Все это мило, – произносит Эдуард, – но мне не хватает настоящего приключения. И чтобы с колдовством. Хочу увидеть нечто чудесное.

– Ваша светлость должна посетить Графтон, – говорит Жакетта. – Клянусь, вы увидите нечто поистине чудесное.

Ее муж, граф Риверс, добавляет, что охота в Нортгемптоншире исключительно хороша. Эдуард рассеянно кивает. Жакетта еще не утратила красоту, и она не сводит с короля пылающего взгляда. В конце концов Эдуард говорит, что не прочь на днях поохотиться в Нортгемптоншире.