Чудесатости из Подкроватии. Ужасно смешная книга для задорной гребли лапками по жизни

А знаете ли вы, как спереть голос? В черной-пречерной книге «Как печь пироги, колдовать и прочая дребедень» написано, что это долгий и весьма мучительный процесс. Нужно взять объект, голосом которого вы хотите обладать, обмотать его фольгой, потом положить ему на макушку жирного червяка и попрыгать вокруг него на одной ножке.

Записали? Теперь сотрите и забудьте.

Вы что, правда думаете, я сейчас вам весь рецепт просто так бесплатно выложу в общее пользование? Ага, щаз. Тем более я его сама не знаю.

(Говорит очень красивым бархатистым сопрано.)

Какова история профессора Сдохлиус? Давайте посмотрим, что можно найти в старых магических газетах. В тех, что еще шуршали и не вцеплялись в ваши рукава с криками: «Подпишись! Купи! Смотри рекламу!»

Всю жизнь Сдохлиус мечтала стать самым лучшим музыкантом в мире ночных кошмаров. Тренировалась как бешеная. Не спала ночами, днями, ваще, короче, не спала почти. Не один рояль в клочья расхреначила своими пальчиками.

И, собственно, достигла своей цели. Да не просто достигла, а совсем ее перелетела нафиг. Сила ее искусства не знала границ.

Как только она садилась за черный-пречерный рояль и просто открывала крышку, как в зрительном зале начинали валиться в обморок всякие нервные дамочки из смертных. К концу концерта большую часть зала увозили на скорой.

На бис Сдохлиус, понятное дело, не вызывали, но на сама выбегала из-за кулис и башкой прям долбила по клавишам. Ну любила она свою профессию, виновата она, что ли.

Ночные страшилки сначала восхищались талантом Сдохлиус, потом эта магия начала распространяться и на них. После того как чуть не окочурился сам Аид (что, сами понимаете, как-то не слишком-то возможно и СКАНДАЛ!!!, но тем не менее), Сдохлиус стали вежливо просить играть потише.

А лучше – вообще не играть.

На что она аккуратно складывала из своих тонких длинных пальчиков смешную огромную фигушку и говорила:

– Ага. Щаз. Я этого эффекта добивалась не одну сотню лет.

Ну тогда пришлось ее заковать в цепи и подержать вниз головой над бездонным колодцем Жизни и Смерти, чтоб она, значит, хорошенько подумала над своим поведением. И так Сдохлиус провисела триста лет.

– Будешь потише играть? – спрашивали ее раз в тридцать лет.

– Да фигу вам! – отвечала непокорная Сдохлиус.

– Ладно. Виси дальше.

– Спасибо. Мне ваще тут нравится даже!

И она висела. Висела, висела, висе-е-ела-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а. Высохла нафиг вся. Все органы у нее в башку сместились от такого долгого висения. Она даже потом этой свой высохшей башкой умудрялась всякие мелодии наигрывать, как на маракасе. А что вы хотите, талант – его не зарыть, он всегда вылезет, прям как грязный носок из-под дивана на утро после генеральной уборки. У вас не вылезает? Я вам дам адресок, покупайте носочки только там. Правда, их стирать не очень удобно, они стиральную машинку сами останавливают и выползают обратно. Но милые до жути. И кактус у вас сожрут. Точно сожрут.

Короче, висела Сдохлиус триста лет и язык всем, кто мимо проходил, показывала. У – упорство.

Через триста лет и один день скучно ей, видимо, стало или что-то она себе придумала коварное. Попросила снять ее.

– Уговорили. Буду играть потише. Башкой не буду больше по клавишам стучать.

И устроилась в школу потом. Причем к ней на музыку всегда полный класс набивался. Перлись от нее очень. Дети не дураки, знают, с кого пример надо брать.

Уроки Сдохлиус вела очень оригинально. То час всех орать в голос заставит, то час молчать и слушать, как древний серебряный таракан за шкафом ест обои. Таракан, конечно, пробовал заявления писать директору школы:

«Прошу уволить нафиг профессоршу эту вашу! Она мне спокойно жевать обои за шкафом не дает. Заставляет учеников подслушивать, как я жую. Недавно сказала, что я чавкаю. А я не чавкаю! Я интеллигент в двухсотом поколении. Мой прапрапрапрадед крошки ел за самим ректором Заколупанским-Большемозговым, тем самым, у кого зеленый шестой мизинчик рос из локтя!»

Директор эти заявления читал, ржал тихонько, извинялся перед насекомым, но сделать ничего со Сдохлиус, естественно, не мог. Да никто не мог ничиво с ней сделать. Чуть что – она многозначительно смотрела в сторону рояля или начинала с оглушительным хрустом разминать свои длинные-предлинные пальчики. И тот, кто катил на нее бочку, сразу бледнел и вспоминал, что очень хочет жить у него есть срочные дела, как можно дальше от профессора Сдохлиус.

Так что шкап вместе с древним серебряным тараканом просто перетащили в другой кабинет.

Уроки музыки в школе страшилок проходили так.

Сдохлиус выпросила себе огромный кабинет с самыми скрипучими полами и гоняла по этому полу учеников: