Чудесная пестрокрылка

В предгорьях Заилийского Алатау, пока там еще не выгорела трава, много насекомых. На больших зонтичных цветах расселись крупные сине-зеленые бронзовки. Тут же шныряют маленькие черные жуки-горбатки. Прилетают осы с блестящими лакированными брюшками в яркожелтых полосках.

По ветке шиповника ползет черный с желтыми перевязями усач-плагионотус. Прикоснитесь к нему пинцетом — задние ноги жука начнут вибрировать, да так быстро, будто у жука сбоку крылья, и весь он из-за этого становится похожим на осу. Попробуй-ка тронь!

На траве примостился богомол; готовый к нападению, он застыл в напряженной позе. Вблизи него, на белом цветке, уселся яркозеленый, как сочная трава, хвостатый кузнечик, с большими цепкими ногами и острым, как кинжал, яйцекладом. Кузнечик этот не довольствуется растительной пищей и при случае, как и богомол, нападает на насекомых. Вот и сейчас он не зря уселся на край белого цветка и выставил свои цепкие передние ноги.

Готовый к нападению богомол застыл в напряженной позе.

Поднесем к кузнечику бабочку-белянку. Мгновенный прыжок — бабочка схвачена ногами, зажата в острых шипах, и вот уже методично, как машина, зашевелились большие челюсти, размалывающие тело добычи. Прикончив голову и грудь, кузнечик съедает брюшко и потом уничтожает, казалось бы, совсем невкусные крылья.

Зашевелились травинки, и между желтыми, прошлогодними соломинками показались блестящие сине-фиолетовые голова и грудь жука-калозомы. Этот красавец может украсить даже богатую коллекцию насекомых. Скорее ловить жука! Но нужно быть осторожным: жук вооружен мощными челюстями и пребольно щиплется.

Жук-калозома вооружен мощными челюстями.

Ползают по траве изумрудные, бескрылые, с загнутым кверху брюшком кобылки-гомфомастаксы. Они бескрылы и поэтому, в противоположность большинству своих родичей, немы. Видимо, когда их мало, нелегко им разыскивать друг друга.

Сверкают нарядными одеждами божьи коровки. Вот наиболее распространенная из них — яркокрасная, с черными пятнышками, семиточечная коровка. Она примостилась на веточке, густо усаженной тлями, но выбрала место почему-то в стороне от них и застыла в неподвижности. Ее тактика становится вскоре понятной: коровка ловит только тех тлей, которые, оторвавшись от общества, вздумали прогуляться. Приблизиться же к самой гуще тлей коровке нельзя, так как она тотчас же будет жестоко атакована большими черными муравьями. Муравьи зорко оберегают тлей от всех опасностей ради их сладких выделений.

На больших, развесистых лопухах сидят коровки-тэа, яркожелтые, с маленькими черными пятнышками. Тлей на лопухах нет никаких, но коровки чем-то заняты и не спеша ползают по листьям. Через сильную лупу можно разглядеть, как коровки совершают долгую, кропотливую работу: соскребают челюстями мицелии грибка мучнистой росы, растущего особенно пышно на лопухах. К этому и приспособлены их челюсти, и коровка-тэа — настоящий грибкоед, неспособный, как большинство других жуков-коровок, питаться тлями.

На больших листах сидят коровки-тэа, яркожелтые, с маленькими черными пятнышками.

Над синим невзрачным цветком затрепетала мохнатая муха-жужжала. Подобно тропической птичке колибри, она застыла в воздухе, вытянув свой длинный хоботок и намереваясь полакомиться нектаром. Несколько мгновений — муха-жужжала резко бросается в сторону и, как геликоптер, вновь застывает в воздухе уже над другим цветком.

Жужжала — превосходный летун, и нужна большая расторопность, чтобы безошибочным взмахом сачка поймать насекомое.

Мохнатая жужжала поймана и посажена в морилку, а на синий цветок, промелькнув мимо глаз, садится какая-то муха. Но, наверно, муха ускользнула куда-то в своем поспешном полете, так как на цветке ее нет, и только два муравья тащат добычу и, как это бывает с ними, никак не могут обойтись без взаимного притязания. Вот один из муравьев одолел другого и помчался с ношей в свою сторону, но побежденный собрался с силами и потащил добычу в обратном направлении. Временная неудача не обескураживает противника — он уперся, задержал движение. Раздосадованные муравьи, не умея пересилить друг друга, стали дергаться и трепать добычу, таская ее в разные стороны. Вот неугомонные забияки! Что за добыча, из-за которой так долго можно ссориться? Взять и отобрать пинцетом, чтобы никому не досталась.

Но едва пинцет прикасается к драчунам, как все мгновенно исчезает, срывается куда-то вверх и в сторону, а на синем цветке сразу становится пусто. Куда же девались муравьи-забияки? Будто улетели. Может быть, все это только показалось и ничего на цветке и не было? Да и наконец муравьи ли это? И, пораженный догадкой, что драке муравьев могло подражать какое-то насекомое, я начинаю тщательно осматривать такие же синие цветы и разыскивать их по полю.