Чудесная страна Алисы

Обычно Ольга ночевала одна. Никогда не разрешала Ромке остаться у нее на ночь. Вообще не любила, когда в ее доме долго находится кто-то, кроме нее. Чужие люди напрягали ее, лишали внутреннего комфорта. Она уже подумывала, что пора Ромке собираться.

Но вдруг поймала себя на мысли о сегодняшнем «фикусе». Ничего особенно интересного в этой пациентке не было — таких она видела десятки. Но вот сейчас почему-то особенно отчетливо поняла, что послужило травмирующим фактором. Психозы из ниоткуда не берутся — нужен толчок, стресс. И не всегда отрицательный.

Бывает, пришел сын из армии. Из горячей точки. Мать на радостях схватилась за сердце.

И понеслось…

Впрочем, в этой ситуации особенного момента, скорее всего, не было. Просто сам праздник. Праздник семейный — муж, дети, елка. Наибольший процент самоубийств.

В такой день одинокий человек еще острее чувствует, что одинок.

Софья Евгеньевна Роковая

Пол — женский

Возраст — 53 года

Место жительства — г. Москва

Продавец-кассир

Диагноз: истерический психоз сопровождающийся бредом метаморфозы

Anamnesis morbi:

Пациентка росла капризным ребенком, в детстве испытывала ревность к родителям. Любила выступать на концертах, пела в хоровом кружке. В школе, испытывая чрезмерное волнение при ответах, теряла чувствительность рук и ног.

В юности, после расставания с молодым человеком, на два месяца полностью пропал голос.

В двадцать три года пациентка вышла замуж. Ситуация в семье была благоприятная, психического неблагополучия не отмечалось. В сорок девять лет развелась. Расставание пережила на холоду, после развода настроение снижалось незначительно, сон, аппетит не теряла. Однако через несколько месяцев стала отмечать, что мысли об одиночестве ее угнетают, снизился сон, похудела на пять килограммов.

В новогоднюю ночь текущего года, находясь в своей квартире в компании подруги, отметила острое чувство собственной изменённости. Считает, что превращается в фикус.

Психический статус:

Походка угловатая, поза напряженная. Много жестикулирует, пользуется декоративной косметикой, аккуратно причесана, ногти ярко накрашены. Внешний вид чрезмерно экстравагантный. Мимика живая, соответствует тону беседы. Обстоятельна, склонна к резонерству. Речь логически и грамматически связана.

А у этого «фикуса» никого нет. Так же, в сущности, как и у самой Ольги.

— Пашка говорит, там точно выгорит…

Ромка все болтал, поглаживая ее по бедру. И Ольга в который раз отметила, что стареет.

Вот и жизнь пролетела. И, может, это даже последний такой молоденький у нее мальчик. А потом будут взрослые скучные мужики, с простатитом, женами и взрослыми детьми.

Через два месяца ей снова лететь — читать лекции. И снова гостинца, чемоданы, акклиматизация, такси. Усталость.

— Там немного надо — вложишь тысяч пятьсот, ну лучше семьсот. Тебе даже вникать не надо. За полгода…

К горлу подкатила кислая тошнота. Ольга замоталась на работе — издергалась. Забыла пообедать. А так и до язвы недалеко.

— Ну? — с надеждой в глазах взглянул Ромка на нее. — Что думаешь? — и потянулся навстречу, жарко поглаживая бедро. Красивая у него была улыбка — не под стать уму.

Дурачок. Милый маленький дурачок.

Ольга слегка погладила чуть завивающиеся от пота иссиня-черные волосы у него на виске, подумала, что к тридцати пяти он уже начнет лысеть, и ласково улыбнулась:

— Заткнись.

Ромка не обиделся — он никогда не обижался. Даже если он и притворялся отчасти — Ольга ясно видела: чувства собственного достоинства у Ромки нет.

— Слушай, — резко перевел он тему разговора. Повернул голову боком — левый глаз закрыла длинная черная челка. И это было красиво. — А ты когда Алиску выпишешь?

— Опя-ять, — громко и раздраженно выдохнула Ольга, откидываясь на подушки. — Рома, — доходчиво и холодновато протянула она, — я тебе сто раз говорила: я не знаю.

— Но ты же ее врач, — не унимался он. И заглянул в лицо.

Будто малый ребенок.

Роман категорически, напрочь отказывался понимать, что Алиса Родзиевская никогда не станет прежней. Ольга знала, что та его вырастила. Заменила мать, отца — и кто там еще ему был нужен. Но это когда-то.

Теперь у Родзиевской была такая длительная история болезни, что о выздоровлении даже смешно говорить.

Но Ромка смиряться не умел и настаивал.

— Рома, — с легким раздражением хмыкнула Ольга, — у нее опять реакция на препараты. Хочешь, чтобы хуже стало? Жди. Отпустит — выпишу.

Хотя, по сути, какая ему была разница, где находится сестра? Что в больнице в онейроиде, что дома.

Психиатры тяжесть заболевания оценивали не по приступам. А по состоянию между ними. И если при постановке диагноза шизофреник еще почти нормальный человек, то от раза к разу копится самое страшное — их неизлечимая неистребимая негативная симптоматика.

Приступ что — ушел больной в психоз — побегал, половил инопланетян. Под препаратами угомонился — и было что — не было, не разберешь.

«Негативка» — другое. Тут ничем не поможешь. Будто выключается что-то в человеке. Как лампочки в рекламном щитке. Одна, вторая. И вот уже все не так ярко: потускнело, поблекло, цвет пропал.