Чудесные дни в «Ужиках»

— Вот, читай, — Марик ткнул пальцем в текст, — «искать меня нужно в Мужиках». Но он ведь был не в Мужиках, а в Ужиках? Что же он, год жил в деревне и даже названия не запомнил?

— В голове у меня как будто что-то сверкнуло. Я сватил конверт и судорожно начал читать адрес получателя. Му-жи-ки! — упавшим голосом я произнёс вслух по слогам название деревни.

— Что ещё за шуточки? — Маркуша совершенно растерялся. — Пока мы тут жили, деревеньку переименовали?

— Погоди, надо кое-что проверить, — на негнущихся ногах я зашёл в дом, взял в руки книжечку с квитанциями за электричество и прочитал внимательно несколько раз адрес абонента «деревня Мужики».

Внутри у меня всё похолодело, руки задрожали, ноги подкосились и я, ошарашенный, плюхнулся на диван.

— Ну чего ты так разволновался? В конце концов, какая разница, как называется деревня? — попытался меня успокоить зашедший Маркуша. — Кому-то название не понравилось, переименовали, ничего страшного не случилось.

У меня в голове словно злая разбуженная пчера роилось страшное подозрение, и был только один способ его проверить. Чтобы не волновать Марика раньше времени, я поручил ему полить грядки, а сам быстрым шагом поспешил на край деревни, к тому самому упавшему столбику с названием.

Склонённая деревянная ножка потрескалась и раскрошилась от времени. Никто не знает название деревни лучше, чем этот древний указатель, осталось раскопать почти вросшую в землю табличку.

Стирая пальцы в кровь, я отбрасывал в стороны кусочки земли и мелкие камушки. Железная табличка с облупившейся краской плотно вросла в землю. Видимо, прошёл не один год с тех пор, как она упала. Плотная земля поддавалась с большим трудом, и вскоре моё терпение закончилось. Немного расшатав столб, я ухватился за него, что было сил рванул и привёл в вертикальное положение. Вот он, этот волнительный момент. Сейчас я узнаю всю правду. Было немного страшновато, но я взял себя в руки. Сел на землю, медленно поднял голову и осторожно посмотрел на судьбоносную надпись. Правда, хоть и была ожидаема, огорошила меня так, словно кто-то ударил ведром по голове. Чёрным по-белому, большими русскими буквами табличка гласила: «Мужики».

— Что же мы натворили! — произнёс я вслух. — Приехали в другую деревню, нагло поселились в чужом доме… А как же моя бабушка? Она ведь с ума сходит, разыскивая меня.

Как ужаленный заяц я подскочил и рванул к дому.

Маркуша выполнил задание по поливке и загорал на мягкой травке у дома, с наслаждением высасывая сладкий нектар из тычинок клевера.

— Марик, ты только пока лежи, не вставай, а то упадёшь, — решил я подготовить друга.

— Говори, — весь напрягся он.

Я зажмурился, опасаясь непредсказуемой реакции Маркуши и на одном дыхании скороговоркой выпалил:

— Мы перепутали деревню. Это действительно чужие «Мужики», я откопал табличку и обнаружил, что там на одну букву больше, чем мы увидели, когда приехали сюда. Марк, мы совершили серьёзное преступление — незаконно забрались в чужой дом, и я даже не знаю, что нам за это будет, если кто-нибудь узнает.

Я осторожно приоткрыл глаза, ожидая увидеть упавшего в обморок друга, но передо мной никого не было.

— Вдруг из окна высунулась растрёпанная говорящая голова и проверещала:

— Гошик, чего ты копаешься? Помоги скорей собрать вещи. В любую минуту могут появиться настоящие хозяева, и тогда нам не сдобровать!

— Да уж, Маркушенька, тут я с тобой согласен полностью, — пробормотал я, вбегая в избу.

Мы собирали по углам всё своё барахлишко так быстро, словно разозлённая хозяйка дома уже стоит в пороге и грозно смотрят на нас, держа в руке широченный кожаный ремень.

— Гошка, а как же наша Мурочка? Куда мы её денем?

— Вернём соседке. Вообще надо постараться всё оставить так, словно нас тут и не было.

Пока Марк закрывал ставни, я погладил на прощание печку, закрыл дом и вышел на крыльцо.

Мурка стояла во дворе и, подняв морду, смотрела на меня грустным понимающим взглядом. Пока никто не видел, я крепко обнял её за шею и чмокнул в ухо. Коза мекнула и ласково боднула меня в ответ.

Соседская старушка копалась в огороде и нам снова пришлось долго звать её. Наконец бабуля подошла и, глядя на мой чемодан и Мурку, спросила:

— Ну чаво, вяртаете козу? Не осилили жисти в дяревне-то?

— Бабушка, извините, у нас просто срочные дела появились, — оправдывался Маркуша. — Незамедлительно нужно уехать.

— Ну пущай покуль снова у мене живёть. Доброй дороги, — бабулька взяла у меня из рук ключи от дома, верёвку и ушла.

Всю дорогу до станции у Маркуши глаза были мокром месте. Мне тоже было жаль уежать из гостеприимных «Мужиков», но приятно согревала мысль о терпеливо ждущих нас «Ужиках».